Просто от народной команды отворачивается народ… Суть кризиса такова: болельщики, недовольные игрой, покидают стадионы в самом начале матча, требуют смены руководства, они бунтуют против нефтяной корпорации, якобы уничтожающей самобытный и уникальный дух их команды. По одну сторону – они и красно-белый ромбик, а по другую – гендиректор Шавло, президент Федун и черная капля «Лукойла».

Я решил найти человека, который мог бы стать связующим мостом между этими противоборствующими сторонами, которому изнутри знакомы и жизнь клуба, и жизнь его владельца – нефтяной компании. Юрий Первак занимал высокий пост в корпорации, и он же был генеральным директором «Спартака», когда тот возрождался из руин эпохи бывшего президента клуба Андрея Червиченко.

В самом начале беседы Юрий Михайлович предупредил: «Это интервью – не крик души. Я не собираюсь оценивать действия болельщиков или ругать владельцев. В болезни надо искать не виновного, а просто ее лечить. Мы встретились для холодного и здравого анализа».

– Я пришел в «Спартак» уже под конец эпохи Червиченко. Был 2004 год, но у меня тогда сложилось впечатление, что попал в 1994-й. В клубе не было нормальной бухгалтерии, как велись финансовые дела вообще непонятно. Платежи производились по каким-то записочкам, квиточкам или наличными, вообще без всякой документации. В общем, был полный бардак. Ни о каком адекватном менеджменте речи и не шло. И пришлось все, по сути, начинать с нуля: бухгалтерия, юридический отдел, финансовый и так далее… Я привел с собой команду менеджеров и мы понемногу начали выстраивать нормальную систему управления.

– Что, неужели, вы не знали, куда приходили?

– Меня приглашал в команду президент «ЛУКОЙЛа» Вагит Алекперов, когда уже было точно известно, что компания выкупит пакет акций у Червиченко. Я до этого уже работал под начальством Вагита Юсуфовича, и надеялся, что в «Спартаке» будет та же система менеджмента, что и в «ЛУКОЙЛе». Эпоха финансовой неразберихи заканчивалась, наступало время серьезных инвестиций, и соответственно дело оставалось только за грамотным менеджментом.

Сам проект показался мне интересным, потому что я всегда считал себя кризисным менеджером. Мне легче начинать с нуля: тогда есть возможность заново выстраивать систему, подбирать соответствующий коллектив и работать.

– Как происходил процесс «передачи» клуба?

– На тот момент Червиченко являлся всего лишь президентом: 60 % акций принадлежали «ЛУКОЙЛу», а остальная часть – Андрею Владимировичу. Он продал свой пакет, оставив за собой малозначимые 10 %, и «ЛУКОЙЛ» стал держателем 90 % акций «Спартака». Причем, на мой взгляд, Червиченко долго не думал о продаже своей доли. Тогда ведь как осуществлялся процесс финансирования: 60 % платил «ЛУКОЙЛ», а 40 – Червиченко. Но, как мне кажется, свои вложения он мог «отбивать» с помощью многочисленных трансферов игроков. Тогда, если вы помните, в отделе кадров «Спартака» числилось чуть ли не 70 футболистов. Что это были за люди, на каких условиях они перешли, сколько они стоили и как за них платили, не знал, пожалуй, никто, кроме, конечно, самого Андрея Червиченко. Но, повторюсь – с приходом серьезного владельца в лице «ЛУКОЙЛа» все должно было измениться.

– Однако даже после серьезных инвестиций, кризис в «Спартаке» не миновал – скандалы, постоянная тренерская чехарда…

– Давайте по порядку. Во-первых, команда после провальных сезонов, из середины турнирной таблицы почти сразу вырвалась на второе место. Что это – разве не серьезный скачок? Да, учитывая имя клуба, зная его историю и болельщиков, это могло кому-то показаться не достижением. Но на тот момент прыгнуть выше было невозможно.

Теперь что касается смены тренеров… Признаюсь, что инициатором отставки Невио Скалы выступил я. И не потому, что я так просто захотел, и не потому, что Скала чем-то мог не понравиться. Нет, это решение было вполне осознанным и продуманным. Дело в том, что я неплохо знаком со многими очень уважаемыми людьми из европейского футбола. Это и агенты, и менеджеры, и руководители топ-клубов. В основном немецких. Так вот, я понимал, что одного моего футбольного опыта и знаний в таком сложном вопросе, как смена тренера, недостаточно. И я посоветовался с этими людьми: подходит ли Скала на тот серьезный проект, который мы собираемся развивать в течение последующих лет. И они ответили: однозначно, – нет.

– А по поводу Александра Старкова вы с ними советовались?

– Конечно. Они ведь видели, как выступила Латвия на чемпионате Европы 2004 года. С теми игроками, уровень которых, откровенно говоря, не дотягивал и до первой российской лиги, чего-то достичь было невозможно. Но Старков смог сыграть там достойно и даже удивить. Было ясно, что он – высококвалифицированный тренер, тренер – фундаменталист. Единственный его недостаток на тот момент был в отсутствии опыта работы со звездами. И если бы он смог в себе это перебороть, он стал бы очень хорошим «спецом». И это говорил не я, это говорили футбольные профессионалы мирового уровня.

– Но, похоже, отсутствие этого опыта и сыграло с ним злую шутку…

– Не знаю, у меня до сих пор неоднозначное отношение к тому скандалу с Димой Аленичевым. Тогда странным образом совпало очень много условий. Начнем с того, что на Диму возлагались огромные надежды, на тот момент он был лучшим российским игроком с колоссальным мастерством и опытом. Во-вторых, мы надеялись на него как на человека, способного возродить тот спартаковский дух, который был утерян в эпоху развала команды. Аленичев мог объединить вокруг себя ребят, на него бы пошел болельщик, да и вообще таких людей за всю историю «Спартака» можно по пальцам одной руки пересчитать. Но все как-то не заладилось с самого начала.

Так сразу стало очевидно, что в тренерской концепции Старкова Аленичеву и Титову на поле вместе не находилось места. И в команде просто мог произойти раскол на два лагеря: Титов – Аленичев. Затем Диму, конечно, серьезно подвела травма: Старков как будто сразу потерял к нему определенное доверие. Ну и самое главное, мне до последнего момента не верилось, что Дима решился на то скандальное интервью. Аленичев не такой человек, и его слова, как мне казалось, не сочетались с его характером.

– Неужели, вы верили, что «Спартак» может связывать свое будущее со Старковым?

– На тот момент Старков, как фундаменталист, был очень важен для команды. Да, в будущем мы бы посмотрели: стоит его менять или нет? Но тогда он был полезен для нашего проекта. Может, иногда его футбол был не таким зрелищным, где-то от обороны. Но человека тоже можно понять: это был его первый серьезный контракт. Он получал тогда 1,2 млн. в год. Конечно, ему не хотелось рисковать ни результатом, ни деньгами. Но в начале пути – это нормально.

– Вы вот все время говорите о некоем большом проекте. А в чем собственно его основная суть?

– Самое главное: я все время пытался сделать из «Спартака» клуб высокого европейского уровня. По правде говоря, и чемпионат России воспринимался мной только лишь как этап к Лиге чемпионов. Я был уверен, что только успехи в Европе могут вернуть «Спартаку» имя и превратить его в настоящий суперклуб. И что, разве сегодняшний день не подтверждает это? Посмотрите, как стали относиться к «Зениту» после победы в Кубке УЕФА, как стали воспринимать нашу сборную после Евро? А кто до этого знал наших игроков, пока они «варились» в России?

– Но для этого проекта должны же были быть какие-то четкие заготовки?

– Конечно. Главное – для этого были нужны серьезные инвестиции. С ними проблем в клубе, благодаря «ЛУКОЙЛу», не было и нет. Средствами просто нужно было правильно распорядиться.

Я планировал пригласить в команду в качестве консультанта Отмара Хитцфельда. Тренера мирового класса, который выиграл в Европе все, что можно! И это было реально: у Хитцфельда было соглашение с телевидением, по которому он получал 2 млн. и не имел права подписывать ни один контракт. Но консультировать он мог. Представляете, Старков мог советоваться и обсуждать игры не с кем-нибудь, а с самим Хитцфельдом! Это был бы колоссальный опыт для самого Александра Петровича, да и помощь немца, безусловно, сказалась бы на результатах, и самое главное: насколько бы изменилось мнение о нас в Европе?! Отношение судей стало бы другим, совершенно на ином уровне велись бы переговоры с игроками. Да и сам уровень игроков, готовых поехать в «Спартак», вырос бы в разы. Профессионалы, ведь, в первую очередь при переезде спрашивают, кто тренер, а уже затем считают ноли в контракте.

– И что в итоге не срослось?

– Мне трудно сказать. Федун, вроде, был готов, хотя и понимал, что Хитцфельду за эти консультации придется платить немало. Решающее слово было за Старковым: если бы он согласился, немец бы приехал. Но что в итоге случилось – непонятно. Может, ему «посоветовали», что Хитцфельд нам не очень-то и нужен? Не знаю.

– Что еще входило в ваш проект?

– Были интересные задумки по полному ассоциированию брэнда «ЛУКОЙЛа» и «Спартака». То есть, в России на подсознательном уровне они шли вместе уже давно. Все-таки название спонсора на майке – это большая ответственность и для клуба, и для компании. Но не было, скажем так, наглядности. Я предлагал на каждой заправке «ЛУКОЙЛа» повесить большую эмблему «Спартака». Стоило бы это недорого, но сработать могло эффективно. Если в России все знали, кто стоит за клубом, то в Европе этого, конечно, не было. А у «ЛУКОЙЛа», как у мировой компании, хорошо развита своя сеть: его заправки стоят во многих странах – весь мир мог узнать не только о существовании крупной нефтяной компании, но и футбольного клуба, которой она владеет. А это ведь игра на имидж «Спартака», а в будущем – и на прибыль. К тому же были задумки по продаже билетов на российских заправках. Это тоже могло принести дополнительную прибыль клубу.

Затем были идеи по продвижению брэнда на азиатский рынок. Я, к примеру, хотел купить в команду японца Накамуру. Он ведь отличный игрок, выступал в Италии, потом в «Селтике» и погоды в «Спартаке» бы точно не испортил. Но помимо этого он очень популярен у себя на родине, его постоянно снимает японское телевидение. Так вот, если бы Накамура оказался у нас, я вам гарантирую: одну игру чемпионата России раз в неделю бы точно показывали в Японии. А это права на трансляцию – значит и деньги клубу, не говоря уже об имидже. Но японец сам не захотел приезжать: деньги его не волнуют, он просто получает удовольствие от футбола.

Такие же идеи были по поводу двух китайцев – естественно, лучших в своей сборной. И это нормальная практика: посмотрите на «Манчестер Юнайтед». Они взяли корейца Пак Чжи Суна и теперь мало того, что на «МЮ» молится вся Корея, так он еще и играет на каком уровне?!

– Ну и, наверное, самая главная часть проекта – строительство стадиона?

– Безусловно. Прошло уже три года с того момента как я ушел из «Спартака», а строительство по сути не сдвинулось ни на шаг: до сих пор, кажется, даже не получено разрешение. Когда все только начиналось, я привез в Россию одну из лучших в мире строительных фирм и менеджеров, которые вообще-то занимались подготовкой чемпионата мира 2006 года. Компания Hochtief AG должна была строить, а менеджеры продвигать брэнд «Спартака». На тот момент проект стоил $130 млн. Но! Разработчики говорили, что компания LG также заинтересована в этом проекте, и они готовы заплатить $20 млн., чтобы стадион назывался их именем. Далее: примерно 20 % стоимости любой арены уходит на технику и аппаратуру. LG, естественно, устанавливала все это бесплатно. То есть реальная стоимость стадиона колебалась в районе $80 млн.

– И что в итоге?

– А в итоге, мне сообщили, что у меня нет времени заниматься строительством, и его отдали в руки другого человека. Три года прошло и теперь все это обойдется в $550 млн. Причем, чтобы вы понимали, это реальная на сегодня стоимость, и цифры не нарисованные. Потому что, во-первых, изменился сам проект: там будет уже две арены, одна крытая, другая – нет. Вдобавок, почти на 60 % подорожал металл, ну и, конечно, инфляция. Но если бы мы все начали тогда, стоимость была бы во много-много раз меньше.

– А за вас вообще часто решали, есть ли у вас время или нет?

– К сожалению, да. Например, в истории с переездом Кавенаги. У меня уже была аргентинская виза, но в последний момент то же самое: у тебя нет времени, едет смотреть и заключать контракт Женя (Смоленцев – нынешний технический директор «Спартака» – Р.А.). По правде говоря, у меня тогда этот трансфер вызывал много вопросов: дорогой, сможет ли прижиться, попадет ли в тактическую схему?.. И я больше склонялся к покупке бразильца Дуду. Это был тоже рискованный вариант: у него была травма, и требовалось, как минимум, полгода на восстановление. Но он стоил гораздо дешевле, и как-то верилось в него больше. В итоге, время показало, кто принес большую пользу российскому футболу.

– А вы не могли бы назвать точную сумму, за которую купили аргентинца?

– По правде говоря, нет. Официально звучала сумма, кажется, в $14 млн., но я не вникал: мое дело было только перечислить сумму на указанные счета.

Но, несмотря на все мытарства Кавенаги в России, его удалось удачно продать в «Бордо». «Спартак», как минимум, на нем не потерял, и это, должно быть, достижение его селекционной службы?

А я бы не был в этом так уверен. «Бордо» не настолько богатый клуб, чтобы позволить себе такую роскошь.

– Но какой смысл «Спартаку» завышать реальную сумму сделки?

– Опять же, имидж. Взять футболиста за сумасшедшие деньги, который ничего не показал, платить ему зарплату в 2 млн. в год, а потом продать за копейки? Этого бы никто не понял.

Получается, даже, несмотря на то, что вы были генеральным директором, многие вопросы в клубе решались через вашу голову?

– Да. Например, к приезду тех же Моцарта, Родригеса и Ковальчука я не имел никакого отношения. Ими занимался Женя.

– Зато вы имели отношение к приезду тех футболистов, которые «решали» или сейчас «решают» в «Спартаке» – Аленичев, Ковач, Йеранек, Видич, Быстров, Торбинский, Баженов… Кстати, все защитники – выходцы из славянских республик…

– Так очень важно, чтобы они понимали все указания вратаря. Быстрая языковая адаптация была одним из самых важных критериев. На этом мы и строили нашу селекционную политику.

– Видич, наверное, одно из самых удачных приобретений «Спартака» за последние лет десять?

– Если не больше. Причем достался он клубу, не поверите, примерно за $5 млн. Это просто копейки для игрока его уровня. Изначальная его стоимость колебалась в районе семи, но благодаря тому, что мы не стали затягивать с выплатой на три года и рассчитались практически одним траншем, нам сделали скидку. Когда мы его уже взяли, я спросил у Федуна, какую писать сумму отступных, в случае его перепродажи. Он ответил: 10 млн. Хотя уже тогда было понятно, что Неманья не собирается задерживаться в России надолго, и через год он будет стоить гораздо больше. А в Англии затем писали, что Видич – лучшая покупка «Манчестера» за последние 20 лет.

– Получается, игрок всего за год настолько вырос?

– Не совсем так. Думаю, Видич в России не очень прогрессировал. И Фергюссон, когда решал по нему вопрос, в большей степени ориентировался на игры за сборную.

– Помимо Видича, у «Спартака» были возможности пригласить какого-то классного игрока из серьезного клуба?

– На моей памяти полно. У клуба была возможность заполучить Самуэля Это’О, когда он еще даже не играл за «Барселону». Он тогда в Кубке УЕФА забивал «Спартаку» за испанскую «Мальорку». Естественно, было видно, что это игрок экстра-класса. Мы сделали предложение, спросили – сколько? Нам ответили – $10 млн. Но тогда в клубе у трансферов были немного другие задачи. А совсем скоро камерунца купила «Барселона».

– И что неужели Это'О был готов на переезд в «Спартак»?

– А кто бы его спрашивал? Агенты, которым он принадлежал, были готовы, а футболист – он, как чемодан: куда скажут, туда и поедет.

– И что все футболисты так?

– Не все, но очень многие. Игроки не всегда решают, где им играть.

– И как в таком случае договариваться с агентами?

– По-разному. Весь мир трансферов построен на процентах агентам и личных договоренностях. Если ты знаешь агента, или других уважаемых специалистов, то всегда есть возможность договориться. Если все стороны заинтересованы в сделке и, самое главное, футболист может помочь команде, на него надеется тренер, тогда почти все возможно.

– А еще примеры можете привести?

– Пожалуйста. Хенрик Ларсон – уже, наверное, легендарный футболист в истории футбола. В 32 года он был свободным агентом и мог бесплатно перейти в любой клуб. Он просил зарплату в $3 млн., и был готов переехать в Россию. Он же профессионал, и ему, по сути, все равно, где зарабатывать деньги. Но некоторым в клубе он показался старым, и сделка не состоялась. Зато затем Ларсон в свои годы забивал и в «Барселоне», и в «Манчестере».

Или вот другой пример – Кристиан Виери, тоже ведь в прошлом один из лучших нападающих в мире. У него заканчивался контракт с «Интером», и итальянцы за заслуги перед клубом готовы были его отпустить бесплатно. Главное было «потянуть» немаленькую зарплату Виери. Ему тогда было 32 или 33 года, и пользу «Спартаку» он еще мог принести, учитывая его опыт и статус. Я уже не говорю о его пользе для имиджа клуба. Так вот мы нашли компромисс по его зарплате. У Кристиана есть собственная линия одежды, и если бы нам удалось помочь ему наладить распространение в России, то, естественно, размер его зарплаты уменьшался бы во много раз. Но и с ним вышла та же история – мол, старый и все.

В «Спартаке» мог также играть нынешний основной защитник «Манчестера» и сборной Франции Патрис Эвра. Договоренность уже была, но в последний момент один «великий специалист» отсоветовал Федуну его покупать: характер у француза сложный, взбалмошный и непонятно как он себя здесь поведет?

Но самая нелепая история вышла с левым защитником немецкой «Герты» и сборной Хорватии Йосипом Шимуничем. На него тогда претендовало несколько клубов, но мне, благодаря немецким агентам, которые сработали на имидж «Спартака», удалось договориться с игроком и клубом. Причем сумма была тоже вполне реальная – $5,5 млн. От нас уже ждали официального факса, чтобы начать оформление сделки. Когда вдруг на следующий день в «Герту» звонит все тот же «специалист» и говорит, что он действует по поручению президента клуба Леонида Федуна. Его спрашивают: «Где Первак?». Ну, мол, у него сейчас нет времени заниматься этим вопросом. «Хорошо, Шимунич продается, но за $10 млн.».

– Почему они так ответили?

– Потому что у российских клубов еще нет того статуса, чтобы вот так напрямую, в лоб, вести переговоры по ценным игрокам. Эти дела надо вести осторожнее: через агентов, знакомых, менеджеров и так далее. Пока мы не обретем статус суперклубов нужно привыкнуть договариваться. А так напрямую нам, конечно, будут рисовать сумасшедшие нули.

– В общем, в клубе постоянно пытались действовать через вашу голову. И вы, конечно, с этим мириться не стали?

– Да, признаться, я в общей сложности написал три заявления об уходе: два порвали, а третье уже не стали.

– Получается, внутри «Спартака» на протяжении уже стольких лет нет доверия?

– Это действительно так. Мало того, что любой мой шаг рассматривался через микроскоп, так еще в клубе работали люди (да, они и сейчас работают), которые постоянно, скажем так, «стучали по дереву». Причем не только на меня, но и игроков. Я не хочу называть их фамилии: ребята и так прекрасно все знают.

– И сразу после вашего ухода в «Спартаке» наступил застой: ни результата, ни игры, ни удачных приобретений… Проект явно остановился в своем развитии.

– Понимаете в чем дело: у Федуна, как вице-президента такой крупной компании, просто не всегда хватает времени вникать в суть всех проблем. И он, как любой другой руководитель, полагается на мнение менеджеров. Они должны отвечать за все, что происходит в клубе.

– Например, генеральный директор Сергей Шавло…

– Да, Шавло в этой команде отвечает за скрепки! И то не факт – может, этим занимаются и другие люди. Он просто визитная карточка «Спартака», свадебный генерал, не знаю, называйте как угодно. Но он ничего не делает как гендиректор. Какие могут быть претензии к человеку, который ничего не решает?! Уж кого-кого, но вины Шавло в сегодняшнем кризисе команды никакой нет.

– И кто же тогда выполняет его функции?

– Наверное, Женя. Он хороший юрист, но в футбольной сути разбирается слабо.

– А вы не могли бы сравнить, сколько стоил брэнд «Спартака», когда его продавал Червиченко, и сколько он стоит сегодня?

– Это трудно оценивать. Но, как я думаю, Андрей Владимирович тогда его продал примерно за 25 млн., а сейчас он стоит порядка 100.

– Получается это заслуга руководства клуба, который всего за пару лет настолько подорожал?

– Не знаю. Мне кажется, «Спартак» как проект все это время развивался по накатанной. А когда инерция сошла «на нет», все проблемы клуба стали столь очевидными, и привели к сегодняшним реалиям.

– Юрий Михайлович, вам не обидно, что тот большой проект, который вы начинали, так бесславно закончился?

– Во-первых, что сейчас вспоминать те времена и строить различные «если». «Если бы я остался, если бы тот не ушел, если бы этого взяли…». Все, те времена прошли и их надо забыть, «Спартаку» надо искать сейчас выход, исходя из сегодняшнего положения дел. Во-вторых, хочу, чтобы меня все правильно поняли. И когда я приходил в «Спартак», и когда уходил из него, меня ничего не волновало, кроме результата. Деньги мне были не нужны – на тот момент я уже был состоятельным человеком, с хорошо развитым бизнесом. И не только в России, но и многих других странах. В-третьих, мне как менеджеру по сути все равно, чем управлять и где работать. Главное – чтобы проект был интересным. Поэтому я не держу обиды ни на Федуна, ни на кого другого. С Леонидом Арнольдовичем мы, кстати, нормально, без скандалов распрощались.

Просто, все еще остаются несколько вещей, которые иногда огорчают. «Спартак» никогда не был для меня пустым звуком. Работать в этой команде и не проникнуться ее духом просто невозможно. Поэтому видеть все, что сейчас с ней происходит, конечно, тяжело. Это раз. И второе – жаль, что проект мне просто не дали довести до конца. Я из него ушел, по сути, в самом начале пути.

– На ваш взгляд, вообще возможно превратить «Спартак» в успешный бизнес-проект, не навредив знаменитому спартаковскому духу?

– Уверен, что да. Для этого необходимо единение всех: и болельщиков, и команды, и менеджеров, и руководства. Поэтому нужно полное доверие к каждому участнику проекта, и, безусловно, нужен нормальный диалог. И, в первую очередь, руководства с болельщиками. Их надо учить, они должны понимать каждое наше бизнес-решение. И тогда менеджеры будут спокойно развивать проект, а болельщики – охранять, как вы его называете, дух.

– Вы, может, даже верите в то, что «Спартак» мог стать прибыльной командой?

– Почему нет? За 3-5 лет этого вполне можно достичь, но только если постоянно стремится в Европу и там доказывать свой высокий статус.

– А к примеру, ситуация когда футбольный клуб «Спартак» мог бы свободно продавать свои акции на бирже, тоже зависит от этого условия?

– Конечно. Чтобы акции «Спартака» котировались и приносили прибыль, о нем должны говорить в Европе, его должны хорошо знать. А сегодня и даже в близкой перспективе представить это невозможно.

– О российском чемпионате постоянно ходят слухи как о коррупционном болоте. Когда вы были в клубе, сталкивались с этой проблемой?

– Конечно, предложения «сдать» или купить матч поступали постоянно. Но, просто в премьер-лиге это редко исходит напрямую от руководства клуба-соперника. Как правило, этим занимаются «околофутбольные» лоббисты.

– То есть, все разговоры о том, что наш футбол становится чище, – просто разговоры и ничего больше?

– Не знаю, я ведь уже несколько лет вне футбола. Может, что-что и изменилось. Хотя я не слышал о том, что упразднили подпольный тотализатор, и покончили со всеми «околофутбольными» деятелями.

– И как вы реагировали на все эти предложения?

– Если сразу прямо говорить «нет», от тебя отстанут. Я же не первый год был в футболе и знал всех этих людей. Во-вторых, мне, поверьте, было, что им противопоставить. И, в-третьих, повторяю: мне не нужны были от футбола деньги, меня интересовал только результат.

– Давайте представим, что вы снова менеджер в «Спартаке» и вам надо срочно найти выход из этого положения…

– Сложный и болезненный вопрос: я же не знаю сегодня всей внутренней кухни клуба. Но для всех очевидно, что в первую очередь необходимо менять главного менеджера. Причем это должен быть настоящий профессионал с полным карт-бланшем. Если руководство не будет ему доверять, то у этого человека просто ничего не получится. Готов ли на это Федун – большой вопрос.

Далее. Любому специалисту понятно, что Черчесов сегодня – тренер не уровня «Спартака». Он отличный человек, к нему можно хорошо относиться, но стоит признать: команда играет в непонятный футбол. И перспективы не видно. Но, с другой стороны, постоянно менять тренеров – это тоже не выход. Особенно когда сезон в самом разгаре. Тем более, что сейчас свободных специалистов экстра-класса в Европе практически нет. Первый, к кому бы я, например, поехал, – это Райкард. Но согласится он или нет – тоже вопрос. А в России потенциально свободен только Газзаев. Но у него специфический взгляд на футбол.

– Получается какая-то безысходность…

– К сожалению. Ее можно преодолеть, только если произойдет то единение, о котором я уже говорил. Появится доверие, наладится менеджмент, улучшится микроклимат, и проект снова начнет работать.

– Юрий Михайлович, а вы сами готовы вернуться в «Спартак»?

– Во-первых, меня туда никто не зовет. А я ходить с поднятой рукой не собираюсь. Владелец сам выбирает, и это его право. А во-вторых, существует очень много условий, при которых я мог бы согласиться вернуться в клуб. И главные из них – это полная самостоятельность и независимость. А на сегодняшний день выполнить все мои условия, думаю, руководству будет невозможно.

Да и вообще вопрос не в том, вернусь я или нет. Не это важно. А важно – найти выход. И он, на мой взгляд, только один – в единении и нормальном диалоге.

Справка «Новой»

– Федун Леонид Арнольдович. Выпускник Ростовского высшего военного командного училища. В 1993 закончил учебу в Высшей школе приватизации и предпринимательства. Кандидат философских наук. Вице-президент по экономическому анализу и информации НК ОАО «Лукойл». С 2004 года – президент футбольного клуба «Спартак» (Москва).

– Шавло Сергей Дмитриевич. Выступал за московский «Спартак», столичное «Торпедо», сборную СССР. Играл за австрийские клубы «Рапид», «Фаворитен» и др. В 2004 году пришел в «Спартак» на должность тренера-селекционера. С сентября 2006-го – генеральный директор клуба.

– Немецкая строительная фирма Hochtief является четвертой крупнейшей строительной компанией в мире. Общий объем продаж компании на 2006 год составлял 15,5 млрд евро. В 2006 году Ноchtief занималась строительством терминала Шереметьево-1 и реконструкцией Шереметьево-2. Второй по величине акционер компании – Олег Дерипаска.