Наверное, нам повезло.

Маркевич закончил свой рассказ и ушел, а мы, два московских корреспондента, остались в баре харьковской гостиницы «Чичиков». Несколько минут так и просидели в молчании. Смотрели в темень окна.

Судьба дарит встречи с удивительными людьми. Жаль, редко.

У «АНЖИ» БЫЛИ ДОЛГИ ПЕРЕД АРБИТРАМИ

– «Металлист» вернул меня к жизни, – говорил Маркевич. – После неудачи с «Анжи», увольнения из «Карпат», смерти отца... Здесь я начал все с нуля. Из того состава, который принимал пару лет назад, остались два игрока. И в Харькове теперь футбольный бум. Меньше пятнадцати тысяч зрителей на стадионе не бывает. А когда в прошлом сезоне выиграли первые в истории клуба бронзовые медали, на городской площади под сто тысяч собралось! И три часа народ ждал приезда команды. Сейчас я – очень счастливый человек.

– А вот сезон в российском футболе вспоминать, наверное, не хочется? – Вспоминать, конечно, неприятно. Я к тому моменту ушел из «Карпат», маялся без дела – и как раз во Львов пожаловали два гонца из «Анжи». Полмесяца жили в лучшем отеле города, пока не уговорили принять команду. Сначала-то ответил им категорическим отказом.

–  Почему? –  Потому что созвонился со своим товарищем Леонидом Ткаченко. Он, поработавший в Махачкале, сказал: «Мирон, это тяжело. Почти нереально. Там конфликт в команде. Не думаю, что ты его решишь». Спрашиваю: «Хоть какой-то шанс есть?» – «Процентов десять...» Тогда «Анжи» шел третьим с конца.

– Как же вас уломали? – Банальнейшая история. Я делал ремонт, квартира у меня в центре Львова, и стоило это дорого. Вот и повелся: таких денег, какие мне предложили, на Украине сроду не заработал бы. Для меня это было что-то фантастическое.

 – Сколько?  – Зарплата – 15 тысяч долларов. А в «Карпатах» получал две. Тут еще и жена: «Tы же понимаешь, надо завершить ремонт. Tы справишься...» И я нырнул в это дело. Плюнув на то, что вообще ничего не знаю о чемпионате России. Мне люди из «Анжи» говорили: «Мы пресытились российскими тренерами, они нас дурят...» Правда, зарплату вытребовал за три месяца вперед, чтобы покончить с ремонтом.

– Мудро. – Оставил деньги жене, а сам – в Махачкалу. Приняли меня замечательно. Едва взглянув на команду, с порога заявил: «Слово даю, что не вылетим!» Искренне был в этом уверен. Только об одной помощи попросил – чтобы нас не трогали судьи. Но тогда я понятия не имел, что конфликт в команде завязан на национальной почве.

– А конкретнее? – До меня прошли выборы капитана. И два претендента, Агаларов с Будуновым, переругались. Полкоманды за этого, половина – за того. Одни ко мне подходят: «Мирон Богданович, мы за вас. Но вот Будунов...» Следом – другие: «Готовы помогать, но Агаларов – помеха...» Через пару игр и на поле все перенеслось. Потом с судьями начались проблемы.

Судил нас как-то Шавейко, с которым мы вместе играли. Подошел к нему: «Валера, объясни, что происходит?» И он рассказал: у «Анжи» долги перед одним арбитром, другим, третьим... Вот тогда до меня дошло, за что я взялся.

Говорю руководству: «Ребята, либо закрывайте все вопросы, либо давайте разойдемся. Зарплату верну. Зачем из меня клоуна делать? Если вы наследили, вам и подметать. Но я-то ни при чем».

– Поняли, что вылетаете? – Понял, что плохо дело. Вскоре еще одна беда подкралась. Серьезно заболел отец, стало ясно, что не выкарабкается – и с этого дня мне было не до футбола. Узнав, что из Японии вернулся Гаджиев, сам предложил его кандидатуру: «Он местный. Может, вытянет команду, а я уже не могу..»

– Однако и Гаджиев не уберег «Анжи». – Да, хотя считаю его великим тренером. Но слишком глубоко зашел конфликт у игроков. Да и чувствовалось, что республике команда больше не нужна.

ТАЙКОМ РАСПРОДАВАЛ КНИГИ

– Сколько вы в «Анжи» провели? – Три месяца. Одно из самых ярких впечатлений за это время – знакомство с Расулом Гамзатовым. Побывал у него дома. Ему, бедняге, уже совсем худо было, но он приходил на футбол. В первом при мне матче «Анжи» сыграл вничью с «Локомотивом», и нас с Семиным пригласили к Гамзатову.

– Что сказал вам поэт? – «Спасибо за эту игру. Я вам очень признателен». – «Да это я, – отвечаю, – признателен, что вы пришли». Гамзатов – гений. Не знаешь, что такой человек может написать завтра... А жил он рядом со стадионом. Мы брели к его дому и краем глаза я видел, как нас охраняют люди с автоматами.

Несмотря на то что в Махачкале не получилось, я ни о чем не жалею. Ни секунды. Тренер через все должен пройти –  возможно, поэтому у меня сегодня что-то ладится в Харькове. Там завалил – здесь выиграл.

– В кавказской команде способен работать лишь местный человек? – Не обязательно. В Дагестане очень душевные люди. Прошло столько лет, а, когда встречаемся на сборах, Акаев, Будунов, Агаларов подходят и говорят добрые слова. Обнимаемся, целуемся. Они понимают, что я ни в чем не виноват, что это они должны были найти компромисс.

– Вам еще хочется попробовать себя в чемпионате России? – Спасать больше никого не поеду. Хоть с богатыми командами никогда не работал. Все были средними – что «Карпаты», что запорожский «Металлург», что «Волынь», что нынешний «Металлист». «Волынь», которую знать никто не знал, заняла пятое место в чемпионате Украины, «Карпаты» дважды вышли в Кубок УЕФА, «Металлист» стал третьим... Но в клубы, где считают каждую копейку, пусть идут тренеры помоложе.

– В Запорожье вам, кажется, хорошо работалось? – Очень хорошо. Я поступил как дурак. Мы создали отличную команду, которая через год играла в еврокубках. Но во Львове сказали: «Tы же наш, обязан поднять родной футбол...» И я отправился поднимать. После этого четыре года жизни – коту под хвост. Окунулся в такое болото, что никому не пожелаю повторить. Счастье, что сейчас оказался в Харькове и все это выбросил из головы. Видели б вы меня года три назад – не узнали бы.

– Надеялись, что однажды оживете? – Нет. Думал, уже все. Никто не приглашает, все забыли, с «Анжи» и «Карпатами» не пошло. Кому я нужен?

– Могли бы и запить. – До этого не доходил. Но рядом был... А потом попал в руки к бандитам. Которые издевались пять часов, хотели забрать миллионы. Когда у меня в кармане была пара рублей.

– Вот про этот случай расскажите подробнее. – Я в курсе, кто это организовал, но всего рассказать не могу. Началось с отставки из «Карпат». При том, что шли на третьем месте. Вызвал президент клуба Дыминский и сказал: «Ты уволен. Я тебе не доверяю».

Я, к слову был его доверенным лицом на выборах в Верховную Раду. «Карпаты» играли успешно, народ мне верил. Катался два месяца по всей области и агитировал. В день выборов мы проиграли «Шахтеру», но Дыминский прошел-таки в Раду. Прилетели из Донецка, утром от него звонок: «Приезжай». Думал, поблагодарить хочет, шампанского выпить –  за ту мою агитацию. Я же не последнюю роль сыграл.

– Приехали – и что? – Поднялся к нему домой, говорю – команда, мол, сражалась. И слышу: «Да нет, ты не понял. Ты больше не работаешь. Иди, попрощайся с ребятами». Они не поверили, когда я им сообщил эту новость. А потом президент заявился к ним со словами: «Я вас уничтожу!»... Самое интересное, что потом он же меня вернул в клуб.

– И вы согласились? – После Махачкалы – согласился. Надо было на что-то жить. Стыдно признаться, но я книги тайком распродавал. 12-томник Дюма, помню, куда-то снес, который при Советской власти с огромным трудом доставал. Трудно об этом рассказывать...

МОЛОТКОМ ПО ХРЕБТУ

– А люди думают, что тренеры высшей лиги – миллионеры.

– Вот и бандиты, пять часов сидевшие на моей спине, так считали. Вставили кляп и завязали глаза. Один палец, который тогда сломали, до сих пор не сгибается. Когда тебя бьют молотком по хребту, ты готов отдать все. Никто этого не выдержит, разве что в кино. А мне ведь еще говорили, что знают все адреса и поедут к жене, матери: «Они-то уж точно тайники выдадут. Так что лучше отдай сам».

– Отдали? – У меня было только восемь тысяч долларов, отложенных на черный день. Их отдал сразу. Сперва бандиты просили миллион, потом 500 тысяч. От восьми просто пришли в ярость.

– Как вообще все произошло? – Я со своей овчаркой был на даче под Львовом. Вдруг кто-то начал рычать за дверью. Это была не моя собака, моя никогда не рычит. Человек «работал» под собаку. Открываю – тут же удар, и все. Дождь, ночь, темно. 1 сентября 2004 года.

Этих людей нашли. Устраивали очные ставки. Я им сказал: «Ребята, к вам у меня никаких вопросов. Живите, как считаете нужным». – «Ты боец, мы тебя признали». Вот и все их слова. На суд я не ходил. Понятно, что это был заказ, а исполнители меня не интересуют.

– Вы встречаетесь с человеком, который это заказал, – и что? – Мы не встречаемся. Не хочу его видеть. Время рассудит.

– Но вы же не простили? – И никогда не прощу. Меня в родном городе опустили ниже помойной ямы. Разве можно простить?

– Вас пытали пять часов – и чем все закончилось? – Эта банда убила многих людей. По-настоящему жутко стало, когда они, накачавшись наркотиками, взяли пистолет и начали стрелять холостыми патронами в голову. А удары молотком, щипцы – это так...

Могу лишь догадываться, почему меня не завалили. Наверное, убивать было не велено. Хотя в какой-то момент сам крикнул, чтобы мочили меня поскорее... А закончилось тем, что они сказали: «Ладно, живи. Ты молодец, не обо...лся. Уважаем. У нас люди чего только не делают. Мы уйдем – а ты найди щипцы и развяжись».

Как бы дико это ни прозвучало, но, быть может, в глубине души я даже им благодарен. Тот, кто пережил что-то подобное, меня поймет. Становишься другим человеком. Поверьте, меня уже ничем не сломаешь.

– После этого не хотелось навсегда уехать из Львова? – Нет. Дом этот не продавал и продавать не собираюсь. Потому что его строил отец. Когда приезжаю во Львов, по-прежнему там ночую. Иногда, правда, просыпаюсь с каким-то нехорошим чувством. Есть какой-то страх, но не за себя. За жену и детей.

«А ГДЕ ДЖОКОНДА?»

– Ваш отец тоже был тренером? – Да, занимался с детьми. Отцу было 18, когда в годы войны его увезли в Германию. Работал на заводе BMW. Потом, естественно, был сослан в Сибирь. Выжил чудом. Я с детства гонял в футбол, мама не возражала, но хотела дать мне хорошее образование. И я учился в единственной на весь Львов английской спецшколе, знаю в совершенстве польский язык. Окончил музыкальную школу. Причем родители не пожалели денег на пианино знаменитой фирмы «Блютнер». Когда вырос, его купил один львовский композитор. Увидел этот «Блютнер» у меня дома, рухнул на колени: «Продай».

– Если сейчас сядете за рояль, что сыграли бы? – Полонез Огинского. Родителям я обязан не только любовью к музыке. Живопись, искусство, литература – все, что они заложили в меня с юных лет, осталось со мной. Обожаю музеи и картинные галереи, при первой же возможности вожу туда игроков.

Убежден, что каждый должен побывать в галерее Уффици и в Сикстинской капелле. После этого начинаешь иначе смотреть на мир. Мы, спортсмены, настолько зацикливаемся на голах, очках, секундах, что порой забываем о чем-то более важном. Голы и очки никуда не денутся. Но если человек расширит кругозор, ничего кроме пользы это ему не принесет.

– Футболисты от походов по музеям не стонут? –  Нет. Им нравится. Запомнился случай, когда во Флоренции вместе с запорожским «Металлургом» посетили Уффици. Долго бродили по залам, а в конце подходит ко мне игрок и с тревогой в голосе спрашивает: «А где же «Джоконда»?» – «В Лувре». – «Как?!» – «Не волнуйся, сынок, – отвечаю, – когда-нибудь мы и туда попадем»...

С АВТОМАТОМ ЗА ГУСИНЫМ

– Какой известный футболист без тренера Маркевича не состоялся бы? Кто – ваша гордость? – Выделю троих – Лужного, Гусина и Езерского. На Лужного обратить внимание мне посоветовал отец. Олег поначалу ничем не выделялся. Но тренироваться готов был сутками. На базе «Карпат» я просыпался в семь утра от стука мяча. Выглядываю в окно – а на поле Юрчишин, который уже заканчивал карьеру, и Лужный. С семи до девяти они отрабатывали удары. В двенадцать, если не было утреннего занятия, эта парочка снова выходила на поле. В пять – обычная тренировка, после которой Юрчишин с Лужным перемещались на соседнюю площадку, где продолжали возиться с мячом. И так – четыре года! В команде были ребята поталантливее Олега, но, видя, как он пашет, я не мог не включать его в состав.

Как-то в Киеве встречает меня Пузач: «Лобан ищет правого защитника. Есть кто-нибудь на примете?» – «Приезжай, – говорю, – на Лужного посмотреть. Второй Лозинский! Его обтесать немного надо, зато здоровья – вагон». Спустя три месяца Лужный был игроком уже не только киевского «Динамо», но и сборной СССР.

– А Гусина где присмотрели? – Приняв «Карпаты», начал я местную молодежь собирать. Мне говорят: «Есть такой Гусин, бывший легкоатлет». Посмотрел: высокий, бежит, но школы никакой. Тем не менее оставил его в команде. Он в атаке еще играл. А отец Андрея был помешан на киевском «Динамо». Однажды схватил сына в охапку и отвез к Суркисам. В «Динамо» он сначала не заиграл, отдали в аренду киевскому «Арсеналу» – там тоже в запасе прозябал. И решили мы его забрать назад, в «Карпаты». Приехал в Киев, посадил Андрея в машину и – прямиком во Львов. Но отъехали недалеко.

– Что случилось? – В «Динамо» обо всем прознали и организовали погоню. На трассе нас подрезал джип. Выскочили люди, наставили автоматы: «Ты что себе позволяешь?» Затолкали Гусина в свой автомобиль и повезли обратно. А дальше «Динамо» возглавил Лобановский и сделал из Андрея блестящего опорного хава.

– Удивились? – Не то слово! Не представляю, кто, кроме Лобановского, мог разглядеть в нем тогда такие задатки. Ведь как раскрылся Гусин на этой позиции! Словно всю жизнь там играл. Ни одного лишнего движения: принял – отдал, принял – отдал.

– А Езерского вы за что из «Карпат» выгоняли? – До этого он играл на КФК за какое-то село. Пригласил я его в «Карпаты», но он не сразу видно, понял, куда попал. Мне разных глупостей наговорил, с врачом не поладил. И дал я ему пинка под зад в воспитательных целях. «Ступай, – говорю, – в свою деревню на 50 долларов в месяц». Через полгода Володя сам пришел: «Мирон Богданович, бесплатно согласен играть – только возьмите назад».

КАССАНО И РЫКУН

– Наши тренеры часто отправляются на стажировки за границу. Вы, наверное, не исключение? – Да, побывал у Даума в «Байере», две недели провел у Капелло в «Роме». Мне кажется, что мы, славянская школа тренеров, себя недооцениваем. Ничего сверхъестественного в зарубежных специалистах нет. Например, у того же Капелло вся тренировка – восемь-девять упражнений, не больше. Другое дело, как он управляет командой, с каким настроем подводит и ее, и себя к матчу. С виду Капелло неприступный, но после тренировки мог обнять и расцеловать Кассано, хотя до этого над ним буквально издевался.

– Каким образом? – Тренировка в разгаре. Капелло дает какие-то указания, а Кассано стоит ворон считает. Капелло подзывает его и говорит: «Давай пять рывков от ворот до центра поля». Тот пробежал. Казалось, инцидент исчерпан. Все работают дальше. Вдруг свисток. «Иди сюда, – машет тренер рукой Кассано. – Ты не добегал. Давай еще пяток рывков». Смотрю: Кассано побагровел. Еще бы! Такое унижение на глазах у всей команды! Но деваться некуда – побежал. С Кафу или Тотти, конечно, Капелло никогда бы себе не позволил подобное. Кассано же он воспитывал. Парень-то безумно талантливый, а в голове ветер гуляет. В футболе, к сожалению, это обычная история. Сколько на моем веку пропало талантов!

– За кого особенно душа болит? – В таких случаях вспоминаю Романа Хижака. Легенда львовского футбола. Я никогда не тренировал его, мы играли вместе. Вот это был игрок от Бога. На поле умел все. Да о чем говорить, если Бесков приглашал его в сборную –  из «Карпат»! Но с режимом Хижак в ладах не был. Ночью 91-го его убили в пьяной драке. Роману было 33 года. Я его хоронил. Больше было некому... Меня тогда едва назначили главным тренером «Карпат». Прихожу к президенту клуба: «Хижака убили». «А кто это?» –  спрашивает. Разыскал в его селе родственников. Те ни слухом ни духом: «Да мы и знать его не хотим, он все пропил».

– Как вам в «Металлисте» удалось перевоспитать Рыкуна, некогда слывшего первым пьяницей украинского футбола? – Приглашая Рыкуна, конечно, я здорово рисковал. Тем более что «Днепр» просил за него очень солидную сумму. Но что для человека важно? Видеть, что он кому-то нужен. И поддержать его в трудный момент. Саше хорошо в Харькове, его полюбили болельщики. Он это ценит. Все его чудачества в прошлом. Рыкун будет играть у меня в команде столько, сколько я буду ее возглавлять. Скажу больше: я бы очень хотел, чтобы со временем он стал моим помощником. Уверен, что из него получится отличный тренер. Мало кто так понимает футбол, как Рыкун.

– Он самый сложный футболист, с которым сталкивались? – Нет, самые сложные – это тихушники. Потому что от них не знаешь, чего ждать. А с такими, как Рыкун, всегда договориться можно.