* * * – Сезон завершен. Емкую характеристику подберете? – Недоволен. Надеялся, что будем бороться за тройку. Как минимум – за пятерку. Где оказалось «Динамо», сами знаете. А я забил четыре мяча – это вообще ничего. Понимаете, «Динамо» играло в одного нападающего – а я к этому не привык. В «Ливерпуле» играл оттянутым под Торресом или Краучем, в «Байере» – в связке с Бербатовым. Здесь же пришлось действовать то выдвинутым форвардом, то левым хавом. Я могу отдать передачу, без проблем. Но если приходится возвращаться назад – вперед уже не успеваю.

– Если спросим вас, не жалеете ли о переходе – наверняка самолюбие заставит ответить: «Не жалею»? – Не жалею. Абсолютно. А почему должно быть иначе?

– Все получилось не так, как мечталось. – Если в этом году не сложилось – сложится в следующем. Надеюсь, больших перемен в «Динамо» не будет. Команда сыгралась.

– Миодраг Божович и для вас стал человеком удивительным? – Потрясающий! От него с первого дня – позитив. Знаете, что сказал команде сразу после назначения?

– Что? – «Никогда и никого не буду критиковать по фамилии». И не обманул. Когда проигрывали, повторял: «Раз команда так играет, виноват лишь я». Хотя некоторые игры были такими, что мне становилось стыдно. Миодраг – человечный. Летом срочно понадобилось вырваться в Одессу, ребенок заболел. Божович отпустил без вопросов.

– Тренировки у него тоже особенные? – Я фанат такой методики.

– Какой именно? – По системе Божовича мог бы тренироваться и два раза в день – удовольствие не пропало бы. Вся работа с мячом, постоянно игры – хоть три на три, хоть четыре на четыре. А тактики я в «Ливерпуле» наелся на всю оставшуюся жизнь.

– То есть? – Бенитес на ней помешан, под всякого соперника – новая тактика. Тренировка в «Ливерпуле» обычно длилась час десять. Три матча в неделю, особо силы тратить не стоит. Некоторые ребята дольше добирались до базы, чем работали. А теория – 35 минут. Каждый день! Все это нужно, но не в таких же объемах!

– Игроки стонали? – Джеррард, Каррагер мне говорили: «Тяжело? А мы такое уже четвертый год слушаем…»

– Зато у Божовича установки забавные. – Да, прикольные. Раскованные. Проводил параллели между футболом и личной жизнью. Я был поражен, когда услышал: «Если не сделаешь ты, придет сосед и сделает все за тебя…» Но моментами мы доводили Божовича до крика. Не думал, что он на это способен. Правда, мы так играли, что не только крикнуть надо было.

– Разбудить зверей в игроках Божович большой мастер? – Перед матчами с ЦСКА и «Рубином», помню, говорил: «Верите, вообще не переживаю за результат. Знаю, что сыграете хорошо». Нет смысла настраивать на команду, в которой играют десять сборников разных стран. Настраивать необходимо на «Сибирь». Это еще Бенитес сказал: «Можно уступить «Челси» и «Манчестеру». Но если обыграешь всех, кто слабее тебя, точно станешь чемпионом».

– Авраам Грант устраивал трюк – устанавливал на макете 10 фишек. Проверял – заметят ли игроки. В ваших клубах такого не было? – Нет. Вот заговориться тренер мог. Недавно Божович делил ребят для двусторонки, и в одну команду два раза отправил Чеснаускиса. Так быстрее, чем Чеснаускис, на это обратил внимание Семшов. Божович усмехнулся: «Ты один меня слушаешь».

– Самая неожиданная сложность, с которой столкнулись в чемпионате России? – Судейство. Я к такому не привык. Время от времени нас просто «убивали».

– Вы смотрели в глаза этим судьям? – Еще и вопросы задавал.

– А в ответ? – Ничего. Будто с лифтом разговариваешь. Потом запись всей командой включаем, за головы хватаемся.

– Ощущение, что ошибаются осмысленно? – Я об этом и толкую. Судья может ошибиться, не увидеть, как это было дома с «Тереком». При счете 1:1 Колода вынес мяч из-за линии ворот, боковой ничего не заметил. После этого мы забили еще три гола. Такое бывает. Но есть моменты откровенно наглые.

– В Германии судейство лучше? – Самое лучшее – в Англии. Дают играть, свистков почти нет. В Германии я провел 12 лет, и на судей реагировал спокойно. На сезон уехал в «Ливерпуль», вернулся – боже мой! Так резануло!

– Свистки? – Казалось, свистят каждую секунду. В России и Украине – то же самое. В Англии накладка – не нарушение. Даже если голову пробьют, не факт, что дадут фол.

– Вот и рождаются такие, как Терри. Которого вы в интервью назвали «подонком». – Так он мне локтем нос сломал!

– Нарочно? – Скорее всего. Другое дело, когда двое идут в подкат – понятно, что кому-то будет больно. Зачем свистеть? Потому и появляются игроки, которые нацелены на одно: упасть. Выпросить штрафной или пенальти.

– Вроде Кирьякова? – Кирьяков не такой. Я застал его в Германии. На замахах Кирьякова вся бундеслига каталась. И ноги отбивали так, что язык не повернется назвать Сергея симулянтом.

– Многие называют лучшим игроком чемпионата России-2010 Данни. Согласны? – Пожалуй. Хотя до травмы, на мой взгляд, Данни намного сильнее играл. Но как раз с «Динамо» матч выдал отличный. Мне нравятся футболисты, которые могут протащить мяч через все поле, отдать заумную передачу.

– Ему травма помешала оказаться в «Челси». Как считаете, заиграл бы там? – В «Челси» было бы тяжело. А вот в «Арсенале» получилось бы. Там футбол – словно специально придуманный для Глеба, Аршавина или Данни. А остальная Англия играет – бей-беги. Кстати, странная история – в «Арсенале» Сашка Глеб был звездой. Все его любили и уважали. Думал, в «Барселоне» еще больше себя проявит. А оказалось, не его команда.

– Вы тоже в «Арсенале» смотрелись бы хорошо. – Возможно. Люблю такую игру. До сих пор вспоминаю матч за «Ливерпуль» против «Арсенала». Зашли в раздевалку – и слышим голос Джеррарда из душевой: «Я так и не понял, во что они с нами играли. Ощущение, что в PlayStation…»

– Настолько здорово? – Да мы все в мыле были! В центре у «Арсенала» Фабрегас, Глеб и Фламини такое вытворяли, что мы не знали, куда бежать и откуда ждать беды. Через четверть часа мне казалось, что прошло минут пятьдесят. Язык на плече.

* * *

– Самый ваш трудный день в России? – Не день, а дни – когда смог стоял. Это было невыносимо. Дома кондиционера нет, так я на базу переехал. Семью отослал в Одессу. А сам старался никуда не выходить.

– Недавно вас постигла тяжелая утрата. Лишились в аэропорту всех документов. – Ох, не напоминайте… Забрал семью из Одессы, прилетели в Домодедово. Чемоданы погрузили на тележку, там же лежало портмоне с моим загранпаспортом, жены и сына, немецкие права, вид на жительство в Германии, кредитки. Хорошо хоть паспорт дочки был у супруги – уцелел. Вещи быстро покидал в машину и не заметил, что портмоне осталось в тележке. Когда через десять минут вернулся – ничего уже не было.

– С концами? – Да. Пришлось документы по новой оформлять. А вид на жительство пока так и не восстановил. Для этого специально в Германию ехать надо. Морока страшная.

– Прежде теряли что-нибудь? – Было раз – в Менхенгладбахе. Я только-только подписал контракт с «Боруссией» и поехал на вокзал провожать своего менеджера Андрея Головаша. Потерял сумочку, где были паспорт, часы и 500 марок. Все вернули, кроме денег.

– Подбросили? – Андрей позвонил в клуб, объяснил ситуацию. Оттуда связались с бюро находок, там вскоре сумку и обнаружили.

– К чему в Москве так и не привыкли? – К пробкам и ценам. Дороже города в Европе не найти. Зайдешь в магазин, наберешь колбасы с картошкой, еще что-то по мелочи – 200 долларов как не бывало. Не представляю, как живут обычные москвичи на скромную зарплату. В ресторанах цены заоблачные. Впечатление, что их взяли с потолка. Как-то приехали к нам гости из Одессы. Заглянули в парочку заведений, посмотрели на цены и сказали: «В Москву больше ни ногой!»

– Вы говорили, собираетесь купить в Берлине недвижимость. Там дешевле, чем в Москве? – Не то слово! В Берлине шикарная квартира в престижном районе обойдется от 600 тысяч евро до миллиона. За полтора миллиона купишь дом с евроремонтом, полностью обставленный мебелью, да еще с озером на участке. Здесь же об этом можно мечтать.

– Вам в Берлине нужен дом или квартира? – Дом. Детям лучше на свежем воздухе.

– К разговору о детях – с дочкой от первого брака общаетесь? – Конечно. Мария поедет с нами в Эмираты на Новый год. В феврале ей исполнится пять лет, живет с мамой в Германии.

– Когда Поладу Бюль-Бюль Оглы любимая родила ребенка, он забросал с вертолета роддом цветами. Как было у вас? – Бюль-Бюль Оглы – красавец! У меня все проще. Младшая дочь появилась на свет, когда я находился в Харькове со сборной. Зато когда жена в Ливерпуле сына рожала, я присутствовал. Открыли потом шампанское, выпили по глоточку – и отправился домой. На следующий день приехал с цветами, забрал жену и ребенка. С Юлей у нас даже свадьбы не было. Просто расписались – и все.

– Почему? – Она была беременна – тут не до гуляний. Договорились, что праздник устроим после венчания. Юля будет в белом платье, созовем гостей – все как полагается.

– И когда повенчаетесь? – Летом.

– Уже задумывались, где будете жить, когда закончите играть? – В Одессе. С женой строим там дом. Я 15 лет скитаюсь по Европе, – поэтому и хочется вернуться.

– А для кого-то особенный город – Берлин. Ивица Олич нам его нахваливал. Квартиру там купил. – Город и впрямь особенный. Девять месяцев в нем прожил, и Берлин меня захватил. Единственный город, в котором сразу почувствовал себя хорошо и уютно. Если оставаться в Европе – выберу Берлин. Я бы не назвал его немецким, там все национальности. Он огромный, и в то же время – ни разу там не попал в пробку. Отличные рестораны и клубы. Потрясающая культурная жизнь. Город, который не спит.

– Леонид Буряк считает, что от старой Одессы ничего не осталось. – А от чего осталось – от Москвы? От Арбата? Старые одесские евреи либо уехали, либо умерли. С ними многое ушло, в этом Буряк прав. Но кое-что сохранилось – приезжие это слышат. А мы, одесситы, не замечаем. Я смотрю Жванецкого, вдумываюсь в то, что он говорит, – действительно, это же смешно!

– «Ликвидацию» видели? – Я на съемках познакомился с Машковым! Сидели, вместе кофе пили. Правда, не знал, что у них за кино. Машков сказал: «Да я здесь на съемках…» Время спустя до меня дошло, на каких. Это 2006 год, я вернулся с чемпионата мира. «Бригада» и «Ликвидация» – мои любимые фильмы. Шева меня в сборной подкалывал: «Смотрел я «Ликвидацию», все ваши «а шо?», «картина маслом»…

– Одесса вашего детства была другой? – Именно такой. До шести лет я жил в коммуналке, и двор был точь-в-точь, как в кино. Деревянный домик в центре города, в квартире – шесть-семь семей.

– Плаваете хорошо? – Неплохо. Но до жены далеко. Как-то с детьми приезжала на базу, так бассейн проплыла двадцать раз туда и обратно. Я был потрясен. У меня на третий заплыв руки начинают болеть. Море я люблю – даже не был никогда на зимнем курорте. Впрочем, это еще и характер.

– В смысле? – Боюсь лыж. Я такой ненормальный – если на лыжи встану, придется карабкаться на самую высокую гору. Ноги переломаю. Но после завершения карьеры обязательно поеду. Знакомые убеждают – разок побываешь на хорошем горнолыжном курорте, потом вылезать оттуда не будешь.

– Активный вы человек. – Это с малолетства. Родителям все время какие-то неприятности доставлял. То мне ногу в велосипеде прокрутит, то витрину разобью. Папа в наказание не брал на матчи «Черноморца».

– Отец был авторитетом номер один? – Конечно. Я для него и в футбол-то играл. Моим друзьям из 90-х не так повезло. А я знал – если брошу играть, для отца это будет ударом. Когда решил уехать из Германии домой, отцу «скорую» вызывали. Мне мама дозвонилась: «Папе плохо…» Ответил – раз так, я остаюсь.

– Иначе вернулись бы? – Сто процентов. Я уж и вещи собрал. Мне было 16 лет. Незадолго до этого выбрался в Одессу на Новый год. И такая тоска навалилась – увидел друзей, родителей, столы ломятся, все сверкает… А мне через две недели возвращаться в Германию. Вот и подумал: хватит, хочу домой насовсем.

– В «Черноморце» вас ждали? – В юношескую команду взяли бы.

– Давайте представим, как сложилась бы ваша судьба? – С футболом, думаю, быстро бы закончил. Либо меня зарубили бы, либо я с кем-то зарубился. Характер тяжелый.

– В чем? – Для меня-то он не тяжелый. Я, слава богу, не подлый. Не предам друга – это однозначно. Не подведу. Но со многими тренерами и менеджерами возникали проблемы – потому что говорил все, что думаю. Им не нравилось.

– Как не нравились ваши речи Олегу Блохину. – Блохин – своеобразный. Любил подтрунивать над ребятами. Кто-то реагировал с юмором, кто-то – обижался. У нас были стычки – но было и взаимное уважение. Однажды я перед Блохиным извинился.

– За что? – В одном моменте следовало промолчать, а я начал высказываться. Самое интересное, Блохину это нравилось – что не засовываю язык в задницу. Что не киваю там, где не надо кивать. У нас все было на эмоциях. Но это ни о чем не говорит. Я даже с друзьями могу сцепиться на поле. Наорем, напихаем друг другу так, что кажется, еще чуть-чуть – и вспыхнет драка. Но тренировка заканчивается, вместе идем в раздевалку – смеемся. Вот и Блохин во время матча бегал по бровке, рвал-метал. Когда же с ним беседуешь один на один в его комнате в Конча-Заспе, это совершенно другой человек. Всегда выслушает игрока, поможет, что-то посоветует.

– А его преемник, Алексей Михайличенко, говорил: «У меня нет конфликта с Ворониным, это у него конфликт со сборной». – Не знаю, с чего Михайличенко это взял. «Конфликт со сборной»… С 2002 года я в ней играл, и все было нормально. Выходил в основном составе при Буряке и Блохине. Но случались с Михайличенко ситуации, которые я не понимал. Тренер должен быть честным. Если игрок не нужен, подойди и пожми ему руку. Попрощайся по-человечески. Или не жми ничего – просто не вызывай на сбор. А вызывать, держать в запасе и потом его же критиковать – это очень странно. Я приезжал из «Ливерпуля» в сборную и садился на скамейку. А на поле появлялись люди, которые не играли в клубах гораздо слабее.

– Со стороны Михайличенко было что-то личное? – Едва ли. Скорее за этим стояло что-то другое.

– Константин Сарсания на днях заявил, что некоторые футболисты едут в сборную России бесплатно, а кому-то выплачивается компенсация. Как с этим в сборной Украины? – Премиальные получаем. Больше никаких выплат не предусмотрено. Но знаю, что во многих европейских сборных игрокам выдают еще какие-то деньги. Что-то вроде суточных.

* * *

– В «Боруссии» из Менхенгладбаха на излете 90-х собрали целую украинскую колонию. Куда пропали эти ребята? – В бундеслиге они не заиграли. Руслан Валеев, например, уехал в Голландию, потом недолго был в «Шиннике». Нынче в Одессе, ищет команду. Саша Гребеножко, с которым в Менхенгладбахе вместе снимали квартиру, закончил с футболом. А Сережа Левченко три года назад разбился на машине в Киеве.

– Чего им не хватило, чтобы задержаться в Европе? – Наверное, характера. Я же хотел доказать, что не просто так уезжал в Германию. Огромную роль в моей карьере сыграли два человека – отец и менеджер. Головаш для меня давно уже брат. Знакомы полжизни. Работал всегда с ним, хотя меня много раз пытались переманить другие агенты. В Менхенгладбахе Андрей создал нам все условия. Таких и сегодня у мальчишек на Украине нет, а уж в 90-е не было подавно. О чем говорить, если в Одессе на всю команду мы имели пять мячей, которые к тому же покупали за свои деньги. В раздевалке частенько не было горячей воды. А в «Боруссии» в 16 лет мне выдали полную экипировку – от носков до пуховика. Поселили в доме, где за нами присматривали две женщины: одна готовила, вторая убирала. У меня была своя комната, телевизор. На стадион добирались на клубной машине. В общем, все для тебя – только тренируйся и играй! Головаш открыл нам дорогу, опекал, помогал. Дальше все зависело от нас. Ясно, что в молодости трудно избежать ошибок. Но когда взрослеешь и опять наступаешь на те же грабли… Как говорит Андрей: «Если человек не умнеет – ему уже никто не поможет. Даже психиатр».

– Дмитрию Булыкину Головаш поможет? – Если б Булыку что-то не устраивало, он бы с Андреем не работал. В Голландии у него все наладилось – играет, забивает. Он и в «Байере» неплохо смотрелся. Но там был Кисслинг, затем в «Кельне» купили другого форварда сборной Германии – Хельмеса. Это в Украине и в России к своим почему-то относятся хуже, чем к легионерам. В Германии – наоборот. Иностранец обязан на три головы быть сильнее немца, – тогда будет играть. Иначе поставят своего. И это правильный подход.

– Неудача Анатолия Тимощука в «Баварии» – большое для вас открытие? – Сейчас, кажется, у Толика все в порядке. А сначала не повезло. Приглашал его в «Баварию» Клинсманн, который не хотел продлевать контракт с ван Боммелом. Однако вскоре Клинсманна уволили, пришел ван Гал. В ван Боммеле он души не чает. Все понимали, что играть будет голландец. Но я знаю Толика – без боя он не сдастся. Скорее ван Боммела в больницу с переломом упекут, а Тимощук добьется своего.

– Месяц назад они крепко повздорили на тренировке. – Да, с Толиком обсудили эту тему. Когда я играл против ван Боммела, тоже пару раз с ним хорошенько зарубился. Дирк Кайт говорил, что в жизни он нормальный парень. Но на поле ведет себя по-хамски. Думал, лишь у меня такое мнение сложилось. Но то же самое сказал Кайт. У Хохлова в ПСВ были проблемы с ван Боммелом. Для него ничего не стоит врезать сзади по ногам, локоть выставить. Причем не разбирает – чужие, свои. От него и на тренировках достается будь здоров. Все делает исподтишка. Но если кто-то, не дай бог, до ван Боммела дотронется – сразу такие слезы…

– Кроме голландца вас еще кто-нибудь на поле так раздражал? – Матерацци. Грязный игрок. Постоянно провоцирует, может и шипами наступить, и плюнуть – если видит, что судья отвернулся.

– Защитник-то он классный? – С Нестой и Каннаваро не сравнить. Каннаваро вообще в лучшие годы было невозможно пройти. Еще всегда тяжело с Каррагером. Это цепной пес. От него уже вроде убежал, но в последний момент выпрыгнет и достанет мяч – хоть ногой, хоть головой.

– Ваш друг Тимощук коллекционирует иконы. Какая особенно нравится вам? – Я в этом ничего не понимаю. Положи передо мной икону за рубль и за сто тысяч – не отличу. А Толик давно этим занимается, экспертов каких-то вызывает, если надумает икону покупать. Коллекция у него приличная.

– У Шевченко – личный массажист, у Тимощука – персональный пресс-атташе. Почему у вас нет ни того ни другого? – А зачем? В моих клубах работали хорошие массажисты. Да и у Шевы, насколько знаю, своего массажиста уже нет. Он был в 2006-м, приезжал в Украину. А на чемпионате мира помогал восстанавливаться не только Шеве, но и всем игрокам сборной. Еще Андрей привез итальянского повара, который делал фантастическую пасту. В отеле, где жила сборная, шел на кухню, выгонял немецких и наших поваров. Начинал готовить. Потом сам раскладывал пасту по тарелкам. Вкус обалденный.

– Дунга жаловался, что в Германии соседи недолюбливали его семью. А все потому, что бразильцы забывали о старой швабской традиции – в определенные дни жильцы должны драить лестницу в подъезде. Вы с этим тоже столкнулись? – Один раз, когда с Гребеножко снимали квартиру. Но мы сразу предупредили, что лестницу мыть не будем. Соседи отстали. Да и что они могли требовать от двух пацанов? Правда, с одной нервной тетушкой отношения не сложились. При встрече улыбалась, говорила: «Какие славные мальчики!» А потом строчила доносы в клуб – то у нас музыка громко играет, то гости поздно пришли. Кончилось тем, что нас из квартиры попросили.

– В шоке были, когда письмо с жалобой на вас подписал весь подъезд? – Знал, что водится за немцами такая черта. Но все равно было очень неприятно, ведь со многими жильцами, казалось, мы отлично ладили. Вот как у нас с соседями разбираются? Пришел, обматерил, дал в морду, получил в ответ, выпили сто грамм за мировую – и разошлись. Сегодня у тебя громко, завтра у меня. В Германии же тебе в лицо слова не скажут, будут мило раскланиваться – а потом вызовут полицию. Нам с Сашкой дали три месяца на то, чтоб подыскали новое жилье. И за это время, встречая соседей, говорили им: «Danke schon !» Многие из них утверждали, что ничего не подписывали. Но мы-то своими глазами видели письмо.

* * *

– Вы провели сезон в «Кельне». Талисман этого клуба – живой козел, который перед матчем всегда стоит у раздевалки. Разумный зверь? – Понятия не имею. Я с ним не общался.

– С руки его не кормили? – Кто-то из ребят, может, и кормил. Но не я. Однажды козла вообще в кинотеатр притащили, на презентацию «Кельна».

– В «Герте» вы играли с хорватом Йосипом Шимуничем. Прославился он тем, что за восемь месяцев получил четыре удаления и руководители клуба отправили его на курсы управления гневом. Потом делился подробностями? – Нет. Я от вас об этом узнаю. Шимунич – удивительно спокойный парень, даже флегматичный. На своей волне. И на поле такой же. Никогда не видел, чтоб кому-то удалось его разозлить. Может, курсы помогли?

– Роберт Энке каким вспоминается? – Мы пересеклись в «Боруссии». Ему было лет 19. Веселый, компанейский. Ходил в бары и на дискотеки. Никакой склонности к депрессиям за ним тогда не замечали. Все началось позже – когда умерла маленькая дочка. Последний раз с Энке виделись год назад, «Герта» играла с «Ганновером». Поболтали чуть-чуть. Рассказал, что отошел от трагедии. Они с женой как раз взяли приемную дочь. И вот такое… Ужасная смерть.

– Как дела у Петра Нейштетера? – В «Майнце» с ним обошлись некрасиво. Для клуба Петя – легенда. Отыграл там двести с лишним матчей, пять лет возглавлял вторую команду «Майнца». Но недавно на эту должность вдруг пригласили другого специалиста. А Петя – без работы. Хотя он очень порядочный, ответственный человек. Большой профессионал, на футболе помешан. Ездит на тренировки разных команд, разбирает матчи. Если получит шанс в серьезном клубе, уверен, все у Нейштетера получится. Кто, например, знал Юргена Клоппа? Бегал когда-то со мной в «Майнце». Футболист из него никакой. Но тренер – классный. В «Майнце» его временно назначили главным, а чудак взял и выиграл семь матчей, сохранив команде место во втором дивизионе. На следующий год Клопп едва не вывел «Майнц» в бундеслигу. А теперь тренирует дортмундскую «Боруссию», лидирует в чемпионате.

– Как-то Юрий Жирков в раздевалке «Челси» вышел из душа и увидел свою одежду, подвешенную к потолку вместе с ботинками. Под ними надпись: «И в этом я хожу!» А Терри поджигал потешные трусы в горошек одного из помощников Моуринью. Как шутят в «Ливерпуле»? – В «Челси», смотрю, сплошные Петросяны собрались… В «Ливерпуле» ничего такого не было. Разве что прямо в раздевалке Крауч, Пеннант, Кайт и Хаби Алонсо в крикет играли. Лупили по мячику с такой силой, что стены дрожали. Я первый раз в раздевалку заглянул, чуть по голове мячом не заехали. Летает туда-сюда.

– После знакомства с Джеррардом и Торресом убедились, что звезды – непростые люди? – Да что вы! Настолько приятные ребята – и Стив, и Фернандо, и тот же Питер Крауч. По этим людям совсем не скажешь, что у них такие титулы и сумасшедшие контракты. С гонором в «Ливерпуле» не было никого. Честно говоря, не ожидал.

– У кого там самая скромная машина? – Торрес ездит на Mini Cooper. Хотя это, разумеется, не единственный его автомобиль – есть и Audi, и Mercedes. Я Краучу как-то указал на крошечный Cooper: «Тебе такая машина пошла бы…» Питер, двухметровый парень, расхохотался.

– А вы на чем ездили? – На Mercedes CL 500, который пригнал из Берлина. Сейчас он в Москве – так и езжу с немецкими номерами.

– Вы говорили, в Торресе пижонства нет вообще. А самый большой пижон, которого встречали в футболе? – Марко Пантелич. С фантазией парень, всегда что-то новенькое надевает. Очень хороший человек, кстати.

– Сергей Игнашевич рассказывал, что после недавней победы над «Спартаком» армейцы всей командой поехали в ресторан и гуляли до утра. Как в «Динамо» отмечают победы? – Мы так ни разу не собирались. Между собой нормально общаемся, небольшими компаниями можем пойти в ресторан. Но вот всей командой, к сожалению, никуда не ходили. А жаль – такие посиделки полезны. Действительно помогают сплотить коллектив. В моих прежних клубах футболисты минимум раз в два месяца выбирались куда-нибудь попить пива. А потом выходили на поле – и рвали соперника.

– Какая послематчевая вечеринка запомнилась? – Когда на чемпионате мира обыграли Швейцарию и вышли в четвертьфинал. Не сказать, что получилась грандиозная веселуха, но все просто светились от счастья. Ну и не забыть, конечно, как отметили выход на чемпионат мира. Прилетели в Киев, нас там уже ждали, все было заказано. Погуляли от души.

– «Оболонь» текло рекой? – И не только «Оболонь».

– Для вас, как и прежде, лучшее пиво в Европе – «Кельш»? Или что-то изменилось? – Нет, «Кельш» вне конкуренции. Раньше, когда приезжал в Украину в отпуск, пил исключительно бочковое «Жигулевское», «Оболонь». К тому моменту на «Бекс» и «Хайникен» смотреть уже не мог. Так хотелось нашего пива! А в Москве предпочитаю «Крушовице».

– Одно время вы бриллиантовую серьгу носили. Куда делась? – Да я уж забыл о ней. Снял – и больше носить не желаю.

– А татуировки у вас еще будут? – О, вот этого исключать нельзя.

– У кого видели необычную татуировку? – У Даниэля Аггера в «Ливерпуле». Он весь расписной – татуировки даже на ахиллах. Последнее, что придумал, – почти на всю спину наколол огромные головы трех викингов. Тогда это была незаконченная работа – страшно подумать, что еще он там изобразил.

– Сергей Федоров сказал: «Когда завершу карьеру – махну в кругосветное путешествие». Что намерены делать вы? – Я уже пообещал Юле, что первые полгода будем путешествовать. Солнце, море, пляж. Очень хочу побывать в Австралии. В отпуске каждый день на счету, жалко на долгий и утомительный перелет время тратить. Но играть закончу – и обязательно в те края доберусь.

– Самым мрачным местом на земле Алексей Смертин назвал албанский Шкодер. Вы ведь тоже там бывали? – Бывал. Но по мне Фареры – гораздо хуже. Это вообще жесть! В самолете была ужасная болтанка. Кое-как приземлились на острове. Ветер, холодно. Людей почти нет, зато овцы бродят на каждом шагу. Гостиница напоминала землянку, поле – болото. Выиграли кое-как 2:0, но не футбол был – мучение.