ФУТБОЛИСТЫ ТОЖЕ РАЗБИРАЮТСЯ В ЖУРНАЛИСТАХ

– Как вы прожили три дня – от Израиля до Андорры? – Очень тяжело. Злополучная штанга, в которую я ухнул мячом, снилась и ночью, и днем...

– Прежде такие переживания случались? – Переживания были, но таких – никогда. Сделали гигантскую работу, перевернули ситуацию в группе с ног на голову, в Израиле чувствовали себя полными хозяевами положения. Потерять все в один миг было очень печально.

– Сборную нынче много критикуют. Как по-вашему, – справедливо? – Критика бывает объективная, а бывает – злобная. Наши болельщики часто живут эмоциями. Если мы проигрываем, то для них хуже игроков нет во всем свете. Выиграли – короли. А в самом футболе разбирается маленькая группа людей. Не научились у нас еще понимать игру, как понимают ее на Западе.

– За последнее время какая-то критика особенно запомнилась? – Есть в некоторых газетах обозреватели, – если встречу их на улице, мимо не пройду. Как и большинство футболистов сборной. Хочется дать по лицу. Мы в команде эту тему обсуждали: ладно, критикуют люди – но некоторые такой грязью нас поливают... Хотя сами – еще хуже.

– Футболисты тоже разбираются в журналистах? – Конечно, разбираются!

– Даже имена для себя выделяете? – Если вы не в курсе – футболисты знают всю подноготную. Личные качества каждого журналиста. Вы про нас – мы про вас.

– Что творилось в раздевалке после матча с Израилем? – Гнетущая тишина висела. Минут пятнадцать-двадцать все сидели молча, потом потихоньку потянулись в душ. Только и слышно, как Роман Абрамович яблоком хрумкает. Он тоже был совершенно растерян – все на лице написано.

– До этого с ним общались? – Никогда.

– Во всяком празднике для человека есть самый яркий эпизод. Каким был ваш – в Андорре? – Меня захлестнула безумная радость. Свисток, кто-то кинулся качать Хиддинка, куча-мала, сумасшествие в раздевалке...

– Хиддинк написал SMS-ку Биличу, некоторые игроки звонили Оличу и Плетикосе. А вы? – Знал бы их телефоны – позвонил. На банкете Игнашевич набрал номер Олича, включил громкую связь – и мы «спасибо» сказали всей командой.

– Судя по телерепортажу, из раздевалки на «Уэмбли» Олич едва вышел – успел отметить победу. А что ответил по телефону? – Промычал что-то радостное... Я его прекрасно понимал. Самому еще тремя днями раньше казалось, что ужаснее сезона быть не может. И вдруг – такое счастье!

«ТЫ НЕ СМОГ ЗАБИТЬ? ИЛИ – НЕ ЗАХОТЕЛ?»

– В какой момент поняли, что для «Локомотива» год станет провальным? – Еще в октябре был уверен – этот сезон худший в карьере. Летом, когда сыграли вничью с «Зенитом» в гостях, вплотную могли приблизиться к лидерам, – но после паузы в чемпионате все разладилось. Начались серые будни. Чем дальше, тем хуже. На тренировках работали как обычно, но что-то внутри коллектива было не так.

– Что чувствует футболист, которого тренер спрашивает: «Ты не смог забить? Или – не захотел?» – Если бы мне такое сказали – сильно бы удивился. Округлил глаза.

– Лоськов утверждал, что именно к вам Бышовец подходил с таким вопросом. – Точно-точно, припоминаю... Это случилось после какого-то домашнего матча. Кажется, я вышел один на один – и не забил. И в раздевалке Бышовец подошел с таким вопросом.

– Нашли, что ответить? – Нет. Был в полной растерянности. А Бышовец развернулся и ушел.

– Потом не извинялся? – Нет. Он же считает, что был прав, – зачем ему извиняться?

– Нам интересен взгляд на команду изнутри. Те же Лоськов с Евсеевым, при всем уважении, смотрели на этот сезон «Локомотива» немного со стороны... – Мне Бышовец вроде бы ничего плохого не сделал. Но о человеке говорят поступки, логично? Весь год в «Локомотиве» были скандалы. Один за другим. А прежде команда жила как семья. Весь футбольный мир знал, что в «Локомотиве» коллектив – супер.

– Так что было в этом году? – Приходим на очередное собрание и каждый раз слышим: там-то заговор, там-то нас поливают, судьи сплавляют... Волей-неволей настроение переносилось на поле. Команда устала от этих разговоров. Нам хотелось играть, а не отвлекаться на всякие глупости.

– Это не заразно? Вы не стали вслед за Бышовцем видеть заговор на каждом шагу? – Поначалу мы Бышовцу сочувствовали. Пытались поверить, принять его слова. Тоже читали газеты: а вдруг и правда враги кругом? Раз Бышовец говорит, что статьи против «Локомотива» проплачены – значит, так и есть. Но в какой-то момент поняли, что нет никакого заговора.

– У Лоськова есть чувство вины за то, что не отстояли всей командой Евсеева. У вас такого чувства нет? – Когда я узнал, что с Лоськовым расстались, ходил сам не свой. Пар из головы шел: «Как такое может быть, чтобы «Локомотив» – и без Лоськова?!» Мы хотели пойти просить за него. Но Дмитрий сказал, что шансов никаких. Тогда и впрямь ничего сделать было нельзя. Вопрос был давно решен – убрали Дмитрия грамотно.

– Имеете в виду то, что узнала команда об уходе капитана в аэропорту? – И это тоже. Вообще провернули, как настоящую операцию спецслужб.

– Про интервью Евсеева и Лоськова в «СЭ» Бышовец тоже говорил, что это «заговор» и «все проплачено»? – Болезненно реагировал, было видно. Интервью с Лоськовым вышло накануне матча с «Крыльями» – и Бышовец был вне себя от ярости. На установке перед игрой минут двадцать посвятил разбору каждой строчки в этом интервью. Пересказал всю статью – вместо того, чтоб назвать состав и объяснить, как играть.

– До команды доходили высказывания Анатолия Федоровича на пресс-конференциях? – Об этом узнавали из газет. Никак не реагировали. К тому времени были настолько расстроены, что нам любые слова были как пустой звук. Вот в раздевалке после матча с «Кубанью» Бышовец сказал то же самое, что и на пресс-конференции – мол, «нет предела человеческой мерзости».

– Грубо говоря, обвинил игроков в сдаче игры? – Нет, мы бы почувствовали. Интонация была такая, будто говорит о ком-то другом. Кого не хочет называть. Так сказать, додумайтесь сами.

– Новый президент «Локомотива» Николай Наумов сообщил в конце ноября: «У всех в клубе чувство облегчения после того, как этот штаб ушел». – Да все ребята говорят – словно в новую команду попали!

– В чем положительная сторона этого сезона? К чему вы теперь будете готовы? – Убедился, что бывают в жизни не только хорошие сезоны. Надо работать, хочется тебе того или нет. Нельзя говорить: «Все, бросаю...» Теперь представляю, как надо вытаскивать матчи «на жилах», когда ничего не получается.

«СПАРТАКУ» СЫЧЕВ НЕИНТЕРЕСЕН

– Вы рассказывали, что летом могли вернуться в «Спартак». Но побывавший в редакции «СЭ» Леонид Федун заявил, что никаких разговоров о Сычеве в «Спартаке» не было... – Объясняю: мой агент, Павел Андреев, общался по поводу перехода в «Спартак» со Смоленцевым. И услышал в ответ: «Нам этот футболист не интересен».

– Удивила такая реакция? – Удивила. А насчет того, что Федун ничего не знает, – не верю. Все решает он. Не зря же его подчиненные брали время, чтобы посоветоваться.

– Не задумывались – почему получили такой ответ из «Спартака»? – Нет. Было уже все равно. Главное, у меня сразу пропало желание играть за «Спартак».

– Чья, к слову, была инициатива? Вашего агента? – Моя. Сам сказал агенту: «Хочу в «Спартак».

– Вас, человека самолюбивого, тот ответ должен был крепко задеть. – Так я им за это четыре гола забил!

– Крики фанатов «Спартака» по вашему адресу больше не заводят? – Давно не заводят. По молодости из-за этого дергался. Постоянно хотелось ответить голами. А сейчас знаю, откуда все идет.

– Откуда? – У меня достаточно знакомых – настоящих болельщиков «Спартака», которым ситуация известна. Руководят фанатами несколько человек, и крики про Сычева исходят от них. Остальные не могут не подчиниться. Орут, а потом сами же ко мне подходят: «Дим, не бери в голову...»

– Мы когда-нибудь узнаем всю правду про ваше расставание со «Спартаком»? – Наверняка. Только не сегодня, пока к такому разговору не готов. Я написал в своем блоге: когда-нибудь непременно все расскажу.

– Вас тема ухода из «Спартака» раздражает? – Уже нет. Раньше раздражала, потому что спрашивал каждый третий. Причем мало кто за меня действительно переживал.

– «Узнав, что тогда происходило на самом деле, зауважал Сычева еще сильнее», – признался не так давно Романцев. Вам он такого не говорил? – Мне – нет, но об этих словах слышал. С Романцевым после моего ухода толком не виделись. Лишь через знакомых передавали друг другу приветы. Всю правду Олег Иванович узнал не от меня.

– Вспоминаете Романцева? – Вспоминаю. Особенно его фразу: «Нужно любить не себя в футболе, а футбол в себе». Один из ветеранов начал на себя, грубо говоря, одеяло тянуть, красоваться, – и Олег Иванович его остудил на собрании. Тот моментально успокоился.

– Зная Романцева, верите, что он вернется в футбол? – Думаю, да.

– Представляете его в «Локомотиве», например? – Прежде представлял его исключительно в «Спартаке». Но после того, как из «Локомотива» ушел в другую команду Семин, могу поверить во что угодно.

– По словам Владимира Бесчастных, «Сычев, собирая вещи и уезжая из Тарасовки, плакал...» – Так и было. Прекрасно понимал, что больше туда не вернусь.

– Все помнят ваши слезы на чемпионате мира пятилетней давности. Кто-то рассказывал, что вы сидели, заплаканный, в приемной у Суркиса после расставания со «Спартаком»... – Ничего подобного. Каким-то я нытиком выгляжу. Помню всего два случая. Да, недавно был третий – после Андорры. Но это уже от счастья. Сидел в раздевалке, все успокоились, а на меня внезапно что-то накатило. Не сдержался.

– До сих пор не верите, что попали на чемпионат Европы? – Теперь поверил, когда после жеребьевки посмотрел на состав групп и увидел там Россию.

ДЕСЯТЬ КИЛОМЕТРОВ ОТ ПАЛЫЧА

– Первая фраза Адвоката, принявшего «Зенит», была такой: «Тренировки надо любить». Вы любите тренировки? – Очень люблю. Честно вам говорю: так погружаешься в этот ритм, что во время травм физически не хватает тренировок. Тянет работать. Правда, в этом году на тренировки выходил без большой радости. Когда ничего не клеится, работать вообще не хочется.

– Встречали человека – фаната тренировок? Готового вкалывать с утра до ночи? – Нет. Оставаться работать сверх плана – теперь это что-то вроде самодеятельности. Иногда и хочется задержаться, но нельзя, все по науке, тренировочный график расписан.

Никогда не забуду одну тренировку на сборе в Чокко. Палыч с утра пораньше устроил пробежку – десять подходов по километру. Просто ужас. Еще поле было замерзшее, лед. Даже Серега Гуренко не выдержал: «Больше не могу, у меня ноги «садятся»! Лучше буду по асфальту бегать!» Палыч в ответ психанул: «Ну и черт с тобой...» Вся команда носилась по полю – а Гуренко параллельным курсом по асфальту, в кроссовках.

В конце той тренировки нам кинули мячи: «Пожонглируйте!» Но мы на них смотреть не могли... Зато эта нагрузка принесла плоды в середине сезона – когда мы всех подряд рвали.

– Самый памятный случай тренерской несправедливости по отношению к вам? – Только один, в Тамбове. Когда меняли в первом тайме. Дашь пару «обрезов», неточную передачу – и все, на лавку...

– Был в вашей жизни момент, после которого резко повзрослели? – Уход из «Спартака». Юношеский задор улетучился в секунду, взрослая жизнь опустила на землю. С того дня понял, что надо учиться выживать: законы джунглей.

– После этого, наверное, ни одну бумажку не подмахнули с закрытыми глазами, сказав: «Верю!»? – Это точно. Любой документ изучаю, не говоря уж о контракте.

– Перед каким матчем нервничали больше всего в жизни? – Как же меня трясло на чемпионате мира в 2002-м! Три матча там сыграли – и перед каждым заснуть не мог. Запредельное было волнение.

– Помните, тогда, после поражения от Бельгии в решающей игре, вся команда ждала каких-то слов Романцева, – а он вовсе не пришел в раздевалку? – Я был так убит, что не обратил на это внимания. Когда проигрываешь такие матчи, по большому счету уже не важно, что скажет тренер. Ты закрываешься в себе и пытаешься пережить случившееся.

ГЛАЗА КЕБЕ

– Известные агенты вроде Шандора Варги принципиально отказываются работать с африканскими футболистами. Вы их понимаете? – От некоторых из них в самом деле не знаешь, чего ожидать. Вот и в «Локомотиве» такой парень был. Заявил осенью: «У вас не доктора, а шарлатаны. Поеду лучше в Африку, к колдунам вуду. Они помогут». И уже пару месяцев его никто не видел.

– Драман? – Он самый. А в «Спартаке» в этом смысле вне конкуренции, конечно, был Кебе. Поначалу к нему нормально относились, тем более что игрок действительно сильный. Но он считал, что в команде его недолюбливают, ни с кем не общался. Вел себя очень странно. Первым делом на базе из своего номера вытащил в коридор кровать и там оставил. Спал на полу, постелив одеяло. Как-то в Тарасовке заглянул я в комнату, где обычно устраивали просмотр матчей. Открываю дверь – свет не горит, кругом ни души. На экране – какие-то африканские танцы с бубнами вокруг костра. И два глаза в темноте светятся. Кебе! Я как дал оттуда деру...

– Правда, что бразилец Селсинью с первой же зарплаты купил сережку за пять тысяч евро, потерял на тренировке – и все игроки прочесывали газон, ее искали? – Было. Минут десять походили по полю после тренировки. Все впустую. В траве сережка – иголка в стоге сена.

– Во время драки Ивановича с Асатиани в перерыве матча с «Москвой» вы где находились? – Шел в раздевалку. Смотрю – они мимо бегут. Куда, думаю, спешат? Всей командой их растаскивали.

– У вас такие стычки случались? – Никогда. Меня здорово надо разозлить, чтобы полез в драку. Но если бы рядом на поле кто-то откровенно валял дурака, «плавил» команду – и я бы не сдержался.

– Но ведь ни Асатиани, ни Иванович упреков в «сплаве» и дуракавалянии не заслуживали. – В том-то и дело. Это к разговору об атмосфере в команде. Значит, не все ладно было у нас, раз возникали такие ситуации. Самое поразительное, что Асатиани с Ивановичем были закадычными друзьями! На тренировках всегда в паре работали!

– А теперь? – С тех пор Иванович работает со Спахичем.

«ТАБЛЕТКА» ДЛЯ ЕВСЕЕВА

– Вы назвали Евсеева «самым странным футболистом, которого встречали за карьеру». Почему? – Если вспоминать все его чудачества, газетной полосы не хватит. Разве забудешь, к примеру, как он на спор летел в горнолыжных ботинках и очках через всю Европу?! В самолете, бедняга, мучился от духоты, но терпел. А ребята, глядя на Вадима, угорали от смеха.

– Вы бы так смогли? – Нет, эти приключения не по мне. Вадим – парень своеобразный, но когда его узнаешь поближе... Он преданный друг, у него удивительно доброе сердце. Те, кто говорит о Евсееве гадости, просто плохо его знают.

– Вы друзья? – Да. И на хоккей в Мытищи вместе ходим, и на дачу к себе часто зовет. Там водохранилище рядом. Помню, когда первый раз к нему приехал, Вадик предложил на его скутере прокатиться. Давай, говорит, попрыгаем на волнах. Если сильно разогнаться и попасть на волну, которая идет от катеров, метра на три взлететь можно.

– Не страшно? – А вы как думаете? Но я-то тогда не подозревал, с каким экстремалом связался. Сел сзади, держусь за Евсеева. Когда нас подкинуло, он понял, что скутер ему не удержать. Бросил руль, прыгнул в сторону. А я лечу один и думаю: «Мать честная, что же делать?» Потом оттолкнулся от скутера и тоже рухнул в воду. Скутер этот в итоге так далеко унесло, что в спасательных жилетах минут пятнадцать до него гребли. После чего сказал Евсееву: «Все, больше с тобой на скутер не сяду». Но прошло время – Вадиму отомстил. Прокатил с ветерком на «таблетке».

– Что за «таблетка»? – Надувной круг, который тащат на веревке за скутером. Разогнался и на полной скорости вошел в поворот. Пока Вадима не вынесло из «таблетки», его лягушкой долго мотало по воде.

– Когда вы испытывали самый большой страх в жизни? – Полгода назад возвращался домой на машине. Стемнело, дорогу едва видно. Вдруг на подъеме прямо перед собой натыкаюсь на «КАМАЗ» с прицепом. Водитель почему-то погасил фары и решил развернуться, перекрыв всю дорогу. Тормозить было бесполезно. Хорошо, руль держал двумя руками, резко вывернул вправо и чудом проскочил по обочине между прицепом и столбом. Повезло. Остановился, посмотрел на собственные руки, – они тряслись...

– Родители об этом случае знают? – Узнают из «СЭ»...

АВТОГРАФЫ В «ОБЕЗЬЯННИКЕ»

– Виктор Онопко, уважаемый человек, трижды попадал в милицию. Сколько раз попадали вы? – Один. Да и то меня в «обезьянник» посадили автографы раздавать.

– Это как? – Ехал на метро. На Павелецкой-кольцевой у турникета милиционеры узнали: «Пойдем к нам, с народом пообщаешься». Полчаса торчал в «обезьяннике».

– Вместе с арестантами? – К счастью, нет. Только с милиционерами. Один за «Локомотив» болеет, другой – за «Спартак», третий – за ЦСКА. Вот и подводили итоги чемпионата, никак отпускать не хотели. Автографы раздавал, фотографировался. Чуть на тренировку из-за этого не опоздал.

– О каком из своих поступков можете сказать: «Я от себя такого не ожидал!»? – Недавно подарил девушке, с которой всего день был знаком, охапку цветов. Штук сто, а может, и больше. Барышня была в шоке. Да и я – тоже.

– Хоккеиста Овечкина однажды спросили – почему он так часто меняет подруг? Овечкин ответил: «Жить надо интересно». Это и ваш принцип? – Ни в коем случае. Но обсуждать личную жизнь с журналистами не люблю.

– Нигматуллин давным-давно рассказывал про девушку, которая написала настолько трогательное письмо, что ему даже захотелось ответить. А вскоре случайно узнал, что она четырем игрокам «Спартака» такое написала, слово в слово. Вам хоть одно письмо от фанаток запомнилось? – Нет, все они как под копирку. Когда в «Спартаке» заиграл, письма пачками стали приходить. Потом интерес болельщиц поугас. И слава богу.

– Письма сохранили? – У мамы дома лежат. Целый мешок.

– Никому не отвечали? – Нет. Всем ответить невозможно. А выделять кого-то одного несправедливо.

– Овчинников поселился неподалеку от базы «Локомотива». Были хоть раз у него в гостях? – Спрашиваете!

– Напротив Овчинникова живет Валерий Газзаев. Правда, калитку на эту сторону улицы заварил. – У его участка даже не калитка бросается в глаза, а пятиметровый забор. У Босса спокойненько, открыто, а у Валерия Георгиевича все серьезней.

– К нему не наведывались? – К нему так просто не зайдешь. Там охрана и злые собаки.

МАМА УЧИТ ЭКОНОМИТЬ

– За четыре года после возвращения из Франции сколько домработниц поменяли? – У меня все это время одна и та же домработница.

– И горшок трем котам в ваше отсутствие она выносит? – Она. Либо соседи. С ними тоже повезло, душевные люди. Когда приехал из Андорры, они на моем заборе повесили огромный плакат с поздравлением в стихах. «И вот заветный гол...» – была такая строчка.

– Дальше не запомнили? – Запомнил. Просто в стихотворении упоминалось название моей деревни. А я бы не хотел, чтобы оно появлялось в прессе.

– Среди ваших соседей есть футболисты? – Нет. Только хоккеист Дмитрий Быков из «Химика». Общаемся.

– Кто зимой на участке чистит снег? – В нашем поселке, как везде, есть свои Джамшут и Равшан. К ним все обращаются. Я – не исключение. Но если я дома – беру лопату и убираю снег. Мне не трудно почистить крыльцо или дорожку от дома до бани.

– Не тоскливо одному? – Друзья говорят – ты что, с ума сошел, один в большом загородном доме? И обычно дом полон гостей. Но частенько устаешь от суеты, хочется одиночества.

– Коттедж ваш или снимаете? – Мой. После перехода в «Локомотив» размышлял, куда вложить деньги. В Москве клуб снимал квартиру, потом Евсеев заразил идеей поселиться за городом. Я нашел сказочное место – лес кругом, тихо, красиво. В Москве жить, наверное, уже не смогу.

– Своей квартирой в столице так и не обзавелись? – Пока она мне ни к чему.

– Самая бессмысленная покупка в жизни? – В юности, когда денег порой не хватало даже на еду, часто покупал модные мобильные телефоны. Казалось, это важнее.

– Приобретение дорогущего «мерседеса» года три назад – из той же серии? – Нет. Пусть и отдал за него все деньги, которые скопил. Жалею скорее о том, что его продал. Славная была машинка.

– Зачем же продавали? – Не было выхода, она уже прилично теряла в цене. Хотя расставаться не хотелось. Я долго копил именно на эту модель, сам перегонял автомобиль из Франции в Германию. А оттуда мне доставили его в Москву.

– Видим, деньги считать вы умеете. – Что в этом плохого? Мама учит экономить – стараюсь к ней прислушиваться. Например, в отпуск никогда не летаю бизнес-классом. Зачем переплачивать за билет в два-три раза? К тому же в эконом-классе чувствую себя вполне комфортно.

ЛЮБЛЮ ТАЛЬКОВА И «КИНО»

– Как знакомые отреагировали на вашу съемку в сериале «Наша Russia»? – По-разному. Бородюк, например, сказал: «Знаешь, Дима, мне не понравилось. А вот сын посмотрел и выдал: «Круто». Вообще-то изначально в сценарии все было гораздо скромнее. Но уже на съемочной площадке с Мишей Галустяном придумали другой сюжет. И с Мишей, и Сережей Светлаковым дружу давно. Поэтому сняться в серии про «Газмяс» согласился сразу. И меньше всего думал, что обо всем этом будут говорить.

– Слышали, вы и с музыкантами из группы «Сплин» в хороших отношениях? – Да, я их на футбол приглашал, они меня – на свой концерт. На днях поеду в Петербург за американской визой – обязательно зайду к ним в гости.

– Почему за визой – и в Петербург? – В Москве получить не удалось. Сложная процедура – в американском посольстве требовали, чтобы оставил у них загранпаспорт на две недели. Но как я оставлю, если у нас то матчи сборной, то еврокубки? А в Питере знакомые пообещали уладить вопрос за день.

– Отпуск проведете в Америке? – Точнее – один из его этапов. Хочу впервые живьем увидеть матчи НБА и НХЛ. Овечкин говорил, что в Вашингтоне о билетах на хоккей могу не беспокоиться. Не знаю, правда, доеду ли до Вашингтона. Далековато. Я ведь на Тихий океан собираюсь – Лос-Анджелес, Анахайм, Сан-Хосе...

– Кто составит вам компанию? – Друг. Он не футболист.

– А после Штатов – куда? – Пожалуй, на Ямайку. Ни разу там не был. А Новый год по традиции – в Омске с родителями и младшим братом. На лыжах покатаюсь, на коньках.

– Разве вам можно кататься на лыжах? – Я же осторожно. Не на «черную» трассу отправлюсь, а выберу спуск полегче.

– Не пробовали, как Овчинников на «харлее», по поселку рассекать? – Нет. Серега предлагал прокатиться. Сел я на его «харлей», завел, порычал – и выключил зажигание. Когда-то мечтал купить мотоцикл, но со временем от этой идеи отказался. Зачем рисковать?

– Если бы завтра к вам в гости приехал знакомый по «Марселю» Дрогба – какую программу предложили бы ему в Москве? – Повел бы по ресторанам и ночным клубам. Все иностранцы знают, что у нас самые красивые девушки и масса клубов, где можно с огоньком провести время. Во Франции меня постоянно об этом расспрашивали. «Приезжайте – покажу», – говорил я. Но пока до Москвы никто не доехал.

– Полагаете, в Третьяковку или Большой театр Дрогба вести не стоит? – У него другие интересы.

– Тому же Онопко зеки, поклонники таланта, вырезали потрясающие нарды. И у вас, видим, необычный набор ручной работы... – Это друг подарил на день рождения, тоже на зоне вырезаны. Откройте, посмотрите, там даже эмблема «Локомотива» есть. Вы знаете, что нарды нельзя покупать? Плохая примета.

– В углу спиннинг стоит. Возле Баковки есть какие-то пруды? – Нет, я на рыбалку выбираюсь в специальные места. Но это летом, на зимнюю пока не отважился. А так нередко после тренировки брал удочки, в машину – и рыбачить.

– У вас в номере – диск Талькова... – Мне он очень нравится, хоть поколение совершенно другое. Цоя еще обожаю, «Кино». Вечная музыка.

– Подходите к лоткам по 100 рублей покупать пиратские диски? – Случается.

– Дейвидас Чеснаускис, играющий за «Хартс», подарил вам шотландский килт. Ходили в нем куда-нибудь? – Пока нет. Но если случай представится – непременно надену. В том, что касается одежды, я открыт для экспериментов.

– Были еще неожиданные подарки? – Как-то подарили мой портрет, вышитый нитками. Компас. Наверное, чтоб с пути не сбивался.

– Ваша главная не футбольная мечта? – Как у любого мужчины – построить дом, посадить дерево, завести семью.

– Дом вы уже построили. – Я не построил, а купил. Огромная разница. Причем дом хочу сделать по собственному проекту и на берегу реки. Уже продумал, там будет все: винный погреб, бильярдная, баня, бассейн, джакузи, теннисный корт...

– И пятиметровый забор с охраной и собаками, как у Валерия Георгиевича? – Это вряд ли. Чего ради мне скрываться?