Контракт с клубом заканчивается через полгода, разговоров о продлении – никаких.

Калиниченко – футболист удивительный. Дело не в изломах судьбы. Образная речь и неожиданные параллели. Мысли порой настолько резкие, что хочется спорить. Невиданные для Москвы словечки – эхо украинской юности. И он же стал первым футболистом, от которого мы услышали – «эскулап» и «перфекционист». Последнее Максим выговорил без запинки. Каждому ли это по силам?

Встретиться он предложил в кафе на Шаболовке.

– Вы ведь живете неподалеку, в Конском тупике?

– Вот и фанаты говорят – «Конский тупик»! Как же достали!

– Что не так?

– Не Конский тупик, а Конный переулок. Отвечаю им: скиньтесь да купите мне нормальную квартиру на Спартаковской. Я там когда-то жил, и мы два раза чемпионами становились. Потом съехал, и началось…

– Квартира служебная?

– Своя. Еще недавно эти места считались тихим центром. Рядом подшипниковый завод, вокруг движения никакого не было. А нынче весь завод отдали под офисы. Теперь не продохнуть, не проехать.

ГИПС ТРЕСНУЛ, ШОВ РАЗОШЕЛСЯ

– За последние месяцы кто-нибудь из руководства подходил к вам по поводу нового контракта?

– Нет. На сборе в Австрии видел Шавло, – поздоровались. Но о контракте речь не шла. Сам беседы заводить не собираюсь. Давно зарекся ходить к начальству. Я так понимаю ситуацию: с теми, кто нужен, контракты продлевают загодя. Значит, с моим будущим руководители не определились. У меня была травма – наверное, хотят посмотреть, смогу ли набрать форму.

– Что говорит Черчесов?

– Прошлой осенью были разговоры о новом соглашении, но потом я сломался. С той поры тишина.

– Вас это не удивляет? Через полгода сможете уйти бесплатно.

– Абсолютно не удивляет. Я в «Спартаке» девятый год. Привык, что в этой команде бывает все, что угодно и с кем угодно.

– И как вы столько лет продержались в клубе?

– Часто задаюсь этим вопросом и не нахожу ответа. Егор – понятно. Он не конфликтный, не ругается ни с кем и никогда. Я совсем другой.

– Может, в «Спартаке» вас держит страх перемен?

– Не исключено. Мне здесь комфортно. Хотя несколько раз был близок к тому, чтобы расстаться с клубом. Самый реальный вариант возник при Старкове.

– Приглашала «Москва»?

– Да. Я уже предупредил и Старкова, и Шавло, и Федотова. Клубам оставалось договориться о цене. Темная история.

– Не договорились?

– В «Спартаке» мне сказали, что отпускать не желают. Но позже узнал – переговоры между клубами все-таки велись. Почему не срослось – не в курсе.

– Сколько раз «Спартак» предлагал вам оформить российский паспорт?

– Этот вопрос всплывает постоянно. Наверное, я самый русский из всех легионеров. Но от украинского гражданства отказываться не буду. Я хочу играть за сборную своей страны!

– Проблемы со здоровьем остались в прошлом?

– Давно работаю наравне со всеми. Как же соскучился по футболу! Когда-то я назвал себя чемпионом мира по тренировкам. Последние месяцы меня в этой мысли только укрепили. Восстанавливаясь, каждый день пахал по шесть-семь часов. Зато ни единого килограмма не прибавил. Мой боевой вес сейчас такой же, как и до операции – 72 кг. Раньше-то трешечка килограммов за время лечения обязательно прилипала.

– Что чувствует человек, когда рвет крестообразные связки?

– Тупую, но недолгую боль. «Кресты» у меня летели дважды, но я так и не понял, как это происходило. Никто против меня грубо не играл. Просто оба раза упал неудачно. Вот разрыв ахилла – совершенно другие ощущения. Боль такая, будто тебя огрели палкой по икроножной мышце. Поворачиваешь голову: кто?! А вокруг – ни души.

– После того случая чуть не закончили с футболом?

– Перед операцией врач сказал: «Шансов, что вернешься на поле – процентов пятьдесят». А вскоре после выписки из больницы отправился с дочкой гулять. Во дворе мальчишки в футбол гоняли. Мячик отлетел в мою сторону, и я не удержался, решил его подать. Отложил костыли на скамейку, думаю, пару метров и без них проскачу. А был я в шлепанцах, зацепился за бордюр и потерял равновесие. За мгновение понял: упаду или на двухлетнюю дочку, или на прооперированную ногу.

– Выбрали ногу?

– Разумеется! Гипс треснул, шов разошелся, кровища хлещет! Хорошо, рядом с домом гуляли, кое-как доковылял до квартиры. Был уверен: конец. Несколько часов кругами ходил по комнате и твердил: «Это все!» Спасибо эскулапам – нашили мне новый ахилл.

– Что самое трудное после травмы?

– Не видеть мяча. Может, немцам и в кайф часами не слезать с тренажеров, но я через месяц смотреть на них не могу. Не люблю на костылях появляться в команде. Приезжаешь на базу – чувствуешь себя убогим. Все жалеют – а для меня нет ничего хуже.

– Страшные травмы на ваших глазах случались?

– Перелом Парфенова. Виталий Гришин из «Динамо» постарался. Я сидел на скамейке, – даже там был слышен хруст. Жуткая картина была и в матче с «Сатурном», когда Шилла головой сломал нос Кудряшову. Я подбежал, глянул – аж мороз прошел по коже. Все лицо залито кровью, а Димка шепчет: «Помогите…»

«ДЕТИ ГРОЗНОГО»

– Помните, как в 99-м приезжали в «Спартак»?

– Встретил меня на вокзале какой-то друг Грозного на «Жигулях», вез долго-долго, пока перед глазами не мелькнул указатель – «Черкизово»…

– Ничего себе.

– Вот и я думаю: в «Локомотив» меня, что ли, везут? Оказалось, есть рядом с Тарасовкой поселок с таким названием.

– Когда почувствовали, что Романцев запомнил вас в лицо и по имени?

– Я так скажу: у него со всеми футболистами была приличная дистанция. Видно было, что только к Титову и Тихонову по-особенному относится. Может, еще к Парфенову. Но почему-то меня Романцев с первого же матча на замену выпустил. Хотя я и в заявку-то на чемпионат попасть не рассчитывал.

– Почему?

– По сей день толком не знаю, что творилось с моим трансфером. Один человек меня выкупил, потом перепродал… Заявили за «Спартак» в последний момент.

– Владелец трансфера Максима Деменко, говорят, в карты его проигрывал.

– Моим трансфером, слава богу, владел порядочный человек. В тяжелый период даже деньгами помогал. После чемпионского сезона «Спартака» премию мне выдал из личных сбережений.

– С деньгами проблема была?

– На первых порах – полная задница. Все сборы просидел без контракта, лишь майку вручили: «Тренируйся, и все будет!»

– Не на что было в палатку сходить?

– До такого не доходило. Какие-то гроши оставались, да и родители жены помогали. Совсем туго стало бы – нашел бы я деньги, никуда не делся. Перебежал бы в другую команду, например.

– Вы застали в «Спартаке» время, когда 5 тысяч долларов считались хорошей зарплатой.

– Ее и получил. Я не надеялся на такие деньги, для меня «пятерка» была – выше крыши. В «Днепре» полторы платили, а про «Спартак» думал: здорово, если тысячи три дадут. Но – вряд ли. А потом разом заплатили за несколько месяцев, все сборы. Помню, сидел я с женой в комнате – и пересчитывали этих Франклинов. Она мне передавала, я ей.

– Вас и Безродного в «Спартаке» называли – «Дети Грозного».

– До сих пор называют! Как встречаемся с Парфеновым, Ковтуном – сразу слышу...

– Куда Безродный пропал?

– Ох, знать бы! Самому интересно! Хочу в передачу «Жди меня» обратиться. Не один я с Артемом дружил, жены наши прекрасно общались. Какое-то время после его ухода из «Спартака» созванивались, но внезапно все оборвалось. Последний раз Безродного видели в Азербайджане.

– Кто-то из спартаковских ветеранов рассказывал, что Безродный писать не умел.

– Писать он умел, этому в первом классе учат. Но школу ему действительно пришлось заканчивать уже в Тарасовке. Всем ясно, что это была за учеба.. Мне за Артема обидно, данные были сумасшедшие. Талантище. Вокруг него начали виться «друзья», а он парень добрый и отзывчивый. Если дружил – то дружил. Сколько мы ни пытались вытащить его из компании, – бесполезно. Кивнет головой – и пошел. Только слухи доходили, в каком ресторане его видели. А дальше – травмы, проблемы с деньгами...

– Кто в «Спартаке» раздавал прозвища?

– Васька Баранов. Смешной такой человек.

– Тоже сто лет не виделись?

– Даже двести. Слух дошел, что подписал новый контракт в Рязани – то ли на год, то ли на полгода.

– Шутки у него были своеобразные. Говорят, как-то в автобусе протянул Робсону газету: «Про тебя заметка». И ткнул пальцем на фотографию обезьяны в клетке.

– Он резко шутил, на грани фола. Довольно странный парень: с одной стороны, потешный, с другой – угрюмый и замкнутый. Но если Баранов начинал про армию рассказывать, где служил артиллеристом, команда по полу каталась.

– Правда, что Баранов однажды базу затопил, – пошел на тренировку, а в ванной под холодную струю поставил ящик пива? Этикетки отклеились, забили сток – и полило с третьего этажа до первого.

– Там не ящик был, поменьше. Васю с базы сразу отправили. Потом Иваныч его вернул, прямо перед матчем. У Баранова до этого болело колено. Так Романцев его в состав поставил: «Сыграешь – прощу...» Баранов за девяносто минут поле перепахал. Как робот. Классный, кстати, подход: занимайся чем хочешь, только играй.

– Кто в том «Спартаке» был чемпионом по критике?

– «Дежурные» менялись – то я, то Баранов. Сидишь, бывало, на разборе, знаешь, что «повязка» твоя – и разбирать Романцев будет исключительно игру Калиниченко. Причем по всем параметрам: туда не побежал, туда не отдал... Остальная команда может вздохнуть свободно.

– Пошутить Романцев умел?

– Подначивал постоянно. Помню эпизод, когда сам Романцев сломался на беговой дорожке от хохота. Играли двусторонку. Абрамидзе в команде Черчесова, прерывая прострел, зарядил в свои ворота. Гол. Стас надулся, но вытерпел, ничего не сказал. Пара минут проходит – и Абрамидзе снова башкой ка-а-к дал по своим воротам! Еще гол! Тут Черчесов взорвался: «За кого играешь?!»

ПЕТРУШКА ЗА БЕСЦЕНОК

– Много забавных игроков через «Спартак» прошло?

– Вот история – купили в Бразилии Алешандре, а в нагрузку к нему дали Маркао. Первый вроде как игрок сборной, а Маркао – Петрушка за бесценок. У одного зарплата, у другого крохи. А что оказалось?

– Что?

– У Алешандре все что-то болело, болело... Потом – бах, игра в Лиге с «Реалом». Алешандре стучит в дверь к Романцеву: «Тренер, ставь меня, я готов!» Иваныч опешил: «Иди отсюда, мальчик. Бегай дальше». Бразилец смертельно обиделся.

– Так его и не выпустили?

– Перед кубковым матчем в Саратове снова к Романцеву стучится – готов, дескать. Иваныч определил его в центр обороны – Федьков из-под нашего героя три забил. И отправился Алешандре опять бегать. Так до конца контракта и наматывал круги. А Маркао заиграл. Ребят загадочных хватало. Один Кебе чего стоит, совсем необузданный был. В башке не пуля, а снаряд. На тренировке обидится, переклинит – прыгает даже не в ноги, а в спину. С Ананко вечно дрались, искры летели. Пока Иваныч не выгонял с тренировки.

– В вашу спину Кебе не прыгал?

– Бог миловал. Я во время двусторонок чаще в его команде оказывался. И ведь не скажешь, что Кебе в «Спартаке» не любили, – просто не знали, чего от него ждать.

– С сербом Станичем Кебе, говорят, бился?

– А на другого серба, Матича, с ножом кидался!

– Что за Матич?

– Привозили его как «второго Титова». С Кебе они прямо в автобусе подрались, катались в проходе. На следующий день Кебе вырядился в свою халабуду, засунул под нее тесак для ритуальных жертвоприношений – и так в автобус шагнул. Хотел того серба зарезать. Счастье, что «второго Титова» с утра отправили из команды... Иногда таких ребят привозили в «Спартак», что мы за голову брались.

– Хоть кто-то толковый был?

– Скарлетт из Ямайки. Мы пригляделись – вроде ничего малый, резкий с мячом. А месяц спустя словно воздух из него выпустили. Потом восемь вратарей в команде собралось, все – Петрушки. Меняли друг друга. Но тогда и Петра Чеха в наши ворота поставь – скрутился бы. Пока Поляк (Ковалевски. – Прим. «СЭ») не пришел и своей железной лапой не навел порядок. Стали нормальных ребят подвозить: Видича, Ковальчука...

– С кем-то из легионеров связь поддерживаете?

– Только с Поляком. С вами договорю – надо будет ему позвонить.

– Встречался защитник, которого пройти было невозможно?

– От Каннаваро огромное впечатление. Будто машина – и не оббежать его, и не обыграть. Жедер его напоминал, когда за «Сатурн» играл. Все об него разбивались, как об стенку.

– В «Спартаке» куда все подевалось?

– В «Спартаке» защитник должен дружить с пасом. А у Жедера с этим беда.

– А с чем беда у Квинси?

– Я вас хочу спросить: почему «Арсенал» отдал его, молодого и талантливого? Квинси ничего не нужно. Нет характера, нет потребности талант раскрывать. Это даже не лень, какая-то патология. Парень из обеспеченной семьи, рос спокойно. Так и играл. Разозлить невозможно! Мог выйти и полчаса стоять, релаксировать. Я на него смотрел и вспоминал фразу Романцева: «Нельзя научить, можно научиться». Пока человек сам не захочет – ни черта с ним не сделаешь.

– Набор финтов у Квинси был потрясающий.

– Я второго такого технаря не встречал. У меня перед глазами игра в Италии с «Интером». Кордоба за нашим Квинси метров тридцать мчался. Только трава летела из-под ног. Думаю, ни чью спину Кордоба так долго не разглядывал. В шоке был: этот с мячом несется, а его без мяча не догнать. Но это единственный случай, когда Квинси заставил себя что-то сделать.

«КАК БЫ ЧЕГО НЕ ВЫШЛО»

– Игроки старого, семинского еще, «Локомотива» до сих пор вспоминают, как собирались на базе в беседке, жарили шашлыки... Какие моменты из жизни старого «Спартака» для вас – самые трогательные?

– В романцевском «Спартаке» я до конца своим не был – там ребята собрались постарше. Но помню, какое наслаждение получал от каждой тренировки. Очень душевная команда поначалу была при Старкове. У нас было несколько своих мест в Москве, – могли спонтанно собраться после любого матча.

– Когда все сломалось?

– Когда ушел Алень. И коллектив распался сам собой.

– Ковалевски нам говорил, что каждый в «Спартаке» чувствовал себя виноватым перед Аленичевым. Потому игроки начали сторониться друг друга.

– Все так. Могли что-то сделать для близкого человека – но не сделали. Команда должна была подняться. Я и сейчас чувствую себя виноватым.

– Общаетесь с Аленичевым?

– Конечно. Он добрый и мудрый. Тогда, перед появлением знаменитого интервью, вся команда видела: у Димы отношения со Старковым накалились. Между прочим, к вам в редакцию Аленичев приехал днем – а после утренней тренировки мы заметили, как он разговаривал со Старковым. Разговор, судя по всему, был жесткий – два мужика выясняли отношения.

– Павлюченко нам рассказывал, как пришел в столовую. Его увидел Старков: «Подожди десять минут, еще не время обедать». Следом зашел кто-то другой – и ни слова от Александра Петровича не услышал...

– В «Спартаке» были сплошные двусмысленности. По капле, по капле авторитет Старкова испарялся. Взять случай с обедом: Роме нельзя, а через минуту заходит Видич – и пожалуйста, накладывай в тарелку.

– Раздражение копилось?

– Вот-вот. Второй тренер, Клесов, бродил по номерам и втолковывал взрослым людям, когда выключать телевизор и ложиться спать. Мы же не в детском саду! Больше всего раздражало, когда он, человек нефутбольный, начинал на тренировках рассказывать очевидные вещи. Тяжело.

– А на бесконечных теоретических занятиях Александра Петровича не заснуть – тоже тяжело?

– Засыпать не засыпал, но тосковал очень. Тем более если не играешь и вынужден просматривать то, что уже видел с трибуны. Да еще с бесконечными повторами. В какой-то момент уже все проходит сквозь тебя. Только голос Старкова фоном. Проходящую электричку лучше слышно. Было время – я три месяца играл за дубль. На меня ноль внимания, но после каждого матча заставляли приезжать на базу. 18 человек уже определены, я был девятнадцатым. Знал, что переночую в Тарасовке – и наутро уеду. В конце концов задал вопрос: какого черта сюда являюсь?

– Что ответил Старков?

– «А вдруг что-нибудь случиться?» Кто-то ночью в простыне запутается и сломается. Отвечаю: так позвоните мне, я сразу примчусь! У Старкова был свой круг. Внутрь – не пробиться. Однажды решил выяснить, на какой позиции он меня видит. Думал, Старков обрадуется: «О, это ты? Так тебе давно пора другую команду искать...» А он долго на меня смотрел – словно не мог вспомнить фамилию. Кто я вообще такой.

– Но что-то сказал?

– Ага. То ли правым полузащитником меня рассматривает, то ли левым. Не важно – потом я сыграл на совсем другой позиции. Похоже, нигде особо меня Александр Петрович и не видел.

– Прозвище «Как бы чего не вышло», которое Старков получил в «Спартаке», – стопроцентное попадание?

– Пожалуй. Никогда не рисковал. Меня боялся выпустить, потому что толком не знал, на что я способен. Все молодые были при Старкове «в чехле». Это чудо, что я заиграл, – вышел на 90-й минуте с «Тереком», забил штрафной. Против Томска отдал голевую – выиграли 1:0. Не будь этого, так и остался бы на лавке. Хотя преследовало ощущение: от меня ждут не голов и передач, а ошибок. Тренер тебя ставит, тебе же не доверяя. Чтоб махнуть рукой: «Да я же чувствовал, не стоило...» А по мне – лучше б не ставили вовсе.

– Много таких тренеров?

– Практически все. Романцев до травмы доверял. Черчесов давал право на ошибку, пока я снова не сломался. Но «моего» тренера в «Спартаке» не было.

В ГОСТЯХ У СКАЗКИ

– Об Андрее Червиченко, мастере художественного слова, какая память осталась?

– Сразу вспоминаю историю про его часы. Играли в Валенсии, президент клуба увидел на Андрее Владимировиче такие часы, что обалдел. Дай мне, говорит, на полгода поносить – а я тебе на те же полгода четверых игроков «Валенсии» в аренду отдам. Андрей Владимирович любит красивые вещи. Ценитель.

– А Первак – тоже ценитель?

– Я к нему неплохо отношусь, – правда, смешного было много. Играем как-то в Томске, тяжелый матч, 0:0 к перерыву. Юрий Михайлович на такой счет немножко обиделся. Зашел в раздевалку со словами, к которым привык на своих челябинских бензоколонках: «Не выиграете – в Москву пешком пойдете».

– Выиграли, кажется?

– Да. Но настоящий горбыль был в другом – мы из Томска в Москву полетели через Челябинск.

– Зачем?

– Перваку надо было там сойти. Вместо четырех часов полета приземляемся через два, смотрим в окно – вроде не московские пейзажи. Челяба!

– Вышли из самолета?

– Да, жарко было сидеть. Хотели погулять вокруг самолета – так в этом Челябинске комары размером с ворону. Чуть пару человек не унесли с собой. Смотрим: за Перваком – целый эскорт к трапу. А мы всей командой еще час толпились на взлетной полосе... В другой раз скверно играли, и Первак собрал всю команду у себя в офисе. Честил такими словами, что уши вяли.

– Самый тяжелый разговор с тренером за карьеру?

– Обычно у меня с тренерами долгих бесед не получается – не знаю почему. Бах-бах, сели – и каждый остался при своем. Я зарекся напрашиваться на разговор с тренерами. Талдычат одно и то же: «Работай, все будет!» Вот пример: сам пришел к Федотову. Это было накануне Нового года, горячка – всем не до меня. Приехал к нему домой, на Маяковку.

– Первый раз были в гостях у тренера?

– Да. В гостях у сказки... По внутренним переживаниям – безумно тяжелая встреча. Спрашивал, как будем работать дальше. Потом сказал: «Давайте не морочить друг другу голову. Найду себе команду – и спокойно, чтоб никого не травмировать, уйду...» Федотов попросил пару дней на размышления. Позже передал через знакомых, что Калиниченко ему нужен.

Но самое интересное – и эта беседа ничего не дала! Вообще ничего! Я в очередной раз убедился: с тренером надо разговаривать только о футболе. А не о будущем. С Федотовым у меня было несколько стычек, которые он так и не простил. Когда понял, что ничего хорошего приход Федотова мне не принес, разочарование было огромное. К тому же чемпионат мира на носу – я был на приличном нерве.

– После чемпионата мира вас кто-нибудь в «Спартаке» поздравил?

– Когда Украина пробилась в четвертьфинал, звонили и Григорьич, и Шавло. Дежурные фразы. Наверное, не могли не отреагировать. А вот после возвращения начались непонятные движения в прессе. Меня пытались выставить рвачом Хотя я ни к кому не ходил и ничего не просил. И никогда такого не будет.

– По слухам, Шавло говорил вам перед отъездом на чемпионат мира: «Если зафееришь – поднимем тебе зарплату»..

– Дословно не помню, но смысл был такой. Повышения я так и не дождался. Наверное, руководство решило, что сыграл недостаточно хорошо. Одного гола мало. Штук пять надо было завалить.

– Блохин – человек своеобразный?

– Весьма. На какие-то вещи порой реагировал неадекватно. Разные у нас бывали ситуации – и до чемпионата мира, и после. Однажды я был на грани срыва.

– Что стряслось?

– В отборочном цикле Euro-2008 сыграли в Грузии 1:1. Хозяева сравняли счет за минуту до конца матча, гол забили из-под меня. После игры услышал от Блохина: «Мы корячились два года, а ты нам все обо...рал». Не представляю, как сдержался. Мысленно вручаю себе Звезду героя. У меня ведь и без Блохина тогда на душе было тошно.

– Та неделя получилась у вас чудовищной.

– И не говорите! Сначала «Селтику» не забил пенальти, проехали мимо Лиги. Через три дня – обидная ничья с «конями». Их голевая атака в добавленное время началась с моего неточного паса. Потом Грузия... В прессе на меня повесили всех собак, – но это ладно, не привыкать. Я находился в полной растерянности. Не понимал, что происходит. Три матча подряд – и три такие ошибки! Тяжелее всего отходил от ЦСКА. Домой пришел сам не свой, жена долго успокаивала.

– Как отреагировали на реплику Газзаева на пресс-конференции?

– Что «нам еще работать и работать?» Это у Валерия Георгиевича после девяноста минут «трясогузки» вырвалось. Зуб даю, сегодня под этими словами он не подпишется.

«СЫГРАЙ, КАК ВО ДВОРЕ»

– В какой момент перестали читать фанатские гостевые?

– Когда у нас с Григорьичем очередной замес случился. Дал резкое интервью на эту тему. На одном из спартаковских сайтов шло бурное обсуждение. Узнал об этом от друга, который сидел перед компьютером. Говорю ему: напиши от моего имени, что не собираюсь каждому объяснять свои поступки. А кто не понимает – пусть идет... куда подальше. Он выложил на сайте мое сообщение, и у всех минут на пять наступил ступор. После чего накинулись на меня с новой силой. Стадный инстинкт.

– Ваш приятель Павлюченко ходил на трибуну разбираться с опостылевшим фанатом.

– Есть один чудак из VIP-ложи, который с самого начала Рому невзлюбил. Уже и Лариса, Ромкина жена, пиво на него выливала, и моя Татьяна на него кидалась с кулаками. Когда Таня в раж входит – это еще тот боец! И сам Рома ему чуть по голове не настучал... У меня тоже был случай: какой-то фанат после каждого матча слал SMS-ки с оскорблениями. Сначала я смеялся, потом стало напрягать. Принял меры.

– Какие?

– Через знакомых «пробил» его номер. Узнал фамилию, адрес. Написал в ответ: будут неприятности, если не угомонишься.

– Подействовало?

– Исчез.

– А что самое жесткое вы говорили арбитру?

– Ой, в газете такое публиковать нельзя. Если на судью обижаюсь, говорю непечатное, непечатное, непечатное...

– А с поля вас удаляли нечасто.

– Три раза. Причем только Ивановы. Дважды Николай и один раз Валентин. Но с ними у меня нормальные отношения. Из арбитров раздражает лишь Захаров. Впрочем, он всех раздражает.

– Чем?

– Манерой судейства. Злобный «мужичок-боровичок», как назвал его Титов. Захарову слова сказать нельзя, сразу посылает! Я с любым арбитром могу найти контакт. Что-то спросить по ходу игры – это же не преступление? А с Захаровым общаться невозможно. Как-то после матча подошел к нему: «Чего вы всех посылаете?»

– Что ответил?

– «А чего вы все ко мне лезете?» Тоже логично.

– Вам когда-нибудь во время матча бывало смешно?

– Помню, играли в Лужниках. Начало сезона, на беговой дорожке гигантские сугробы. Бояринцев в один из них рыбкой и улетел, когда на бровке пытался мяч достать. Смешно?

– Еще бы!

– А как Бракамонте нам гол забивал? Это ж песня! Брака пробрасывает мяч мимо Видича, страховать которого бросился Родригес. Вида выставляет ногу и ба-бах – сносит нашего Клименте. Оба лежат на газоне и смотрят, как Бракамонте убегает один на один с вратарем. Я рыдал от смеха. На разборе, когда этот момент крутили, у всей команды истерика была.

– Вы много тренеров повидали. Самое нелепое упражнение?

– При Чернышове отрабатывали без мяча подкаты и удары в падении головой.

– Как это?

– Очень просто. Бежит четыре колонны по пять человек. Помощник Чернышова кричит: «Подкат справа». И все двадцать человек – бум, полетели вправо. Потом командует: «Вспышка слева – бьем в падении головой» Тогда я и понял, что Чернышов в «Спартаке» ненадолго.

– Сергей Шавло сказал нам в прошлом году: «Если у Калиниченко сразу не пошла игра, его минут через двадцать можно менять. Лучше уже точно не будет»

– Раздражает меня такая постановка вопроса. От Калиниченко почему-то в каждом матче требуют феерии. Голов с сорока метров. Я не могу сыграть средне Это будет означать, что сыграл я плохо, и на следующий матч не поставят. Конечно, приятно, что от меня ждут чудес. Но дайте же мне передышку. Ни один футболист в мире не феерил каждую игру. Ни Марадона, ни Зидан, ни Криштиану Роналду... Иногда, узнав, что я в составе, жена пишет SMS: «Сыграй, как во дворе».

– То есть?

– Раскрепощенно! Когда не забиваешь себе голову лишними мыслями, на поле все получается.

– У кого из футболистов, с которыми встречались, была самая мощная энергетика?

– У Поляка и Бояры. Вот это характеры! Вой вообще перфекционист, у него все должно быть идеально.

– Вы первый футболист, от которого слышим это слово. Да еще произнесли без запинки.

– Долго тренировался перед встречей с вами...

– Ковалевски, уезжая из Москвы, нам рассказал, что капитаном команда выбрала вас. Правда?

– Не хочу об этом говорить. Есть Титов – многолетний капитан «Спартака». И пусть им остается.

– Последний ваш штраф в «Спартаке»?

– За интервью. Выписали на довольно приличную сумму. Лучше б я эти деньги на ребенка потратил.

– Что за интервью?

– Ребята-журналисты повели себя некрасиво. Прислали интервью на визу, я попытался некоторые обороты смягчить, но понял, что не получается. Попросил их повременить, не печатать. Они сделали по-своему. Ах вы, думаю, красавчики. Теперь – без вас. С этой газетой больше дела не имею.

– Еще за что штрафовали?

– В лифте однажды застрял. Полтора часа там торчал. Звоню на базу, объясняю ситуацию. По голосу слышу – что-то не то. Когда приехал, спрашивают: «Ну и почему припозднился?» – «Я же говорю, в лифте застрял». Никто не верит: «Мог бы что-то оригинальнее выдумать». Вот, думаю, жизнь устроена. Когда хочешь соврать – тебе верят. Говоришь правду – считают, что обманываешь.

– Рекордный штраф в «Спартаке» на вашей памяти?

– Румыны, Тамаш и Йенчи, регулярно опаздывали на сборы. Как-то задержались дома на четыре дня – тренер на всю зарплату их штрафанул. Но Первак штраф отменил. Простил.

«РОМАНЦЕВУ ЗВОНИТЬ?»

– Виктор Онопко, уважаемый человек, трижды попадал в милицию. Сколько раз попадали вы?

– Был разок, веселая история. По молодости с женой поссорился. Она убегала, а я ее догонял, предлагал мириться. Так и носились вокруг дома. Мимо проезжал патруль. Приняли, видать, за маньяка. Жена-то успела в подъезд заскочить, а меня прямо перед дверью два милиционера сцапали. Колоритная парочка. Один полтора центнера веса, другой – килограммов сорок. Начали руки выкручивать. Я ору: «Чего привязались? Дайте с женой разобраться». – «Откуда мы знаем, что это твоя жена? Покажи документы». – «Дома лежат. Поднимемся, покажу», – отвечаю.

– А что жена?

– Сперва Таня наша препирательства слушала за дверью, затем открыла. Отпустите, кричит, это мой муж. А те уперлись – я к этому моменту их обматерить успел. Надели наручники и затолкали в машину. Жена поехала со мной. Приезжаем – выходит дежурный. Увидел меня: «Вы кого привезли?» Потом ко мне поворачивается: «Ну что, Романцеву будем звонить?»

– Чем дело кончилось?

– Отпустили. Даже до дома довезли. Только сначала эти два перца ключи от наручников минут пятнадцать искали. Спустя пару лет снова встретил их возле дома. Пока машину на стоянку ставил, они успели к Вою докопаться, который около подъезда дожидался. Паспорт, регистрация... Потом заметили меня, узнали, – засмеялись. И от Поляка отцепились.

– Самый необычный подарок в вашей жизни?

– Когда «Спартак» скатился в чемпионате на восьмые – десятые места, Тимощук и Воронин подарили мне спасательный круг. С надписью: «Добро пожаловать на борт». Но я придумал Тимохе достойный ответ. После того как «Шахтер» проиграл «Локомотиву» и не попал в Лигу чемпионов, решил ему игрушечный паровозик вручить. А вот чего никогда больше дарить не буду, так это игровые бутсы.

– Почему?

– Скверная примета. Сам в этом убедился. У «Спартака» в Петушках был товарищеский матч. После игры подошел ко мне болельщик, попросил бутсы. Я отдал. Все равно они уже «уставшие» были. И вскоре порвал крестообразные связки.

– Верите в приметы?

– Верю. Почти у каждого футболиста есть предматчевый ритуал. Тот же Тимощук всю карьеру под игровую футболку надевает обычную майку. За столько лет она в марлечку превратилась, без слез не взглянешь.

– К чьим советам всегда прислушиваетесь?

– Жены. У нее хорошая интуиция. Таня – мой главный друг и психолог. Мы уже девять лет вместе. Родились в один день, – правда, она на два года моложе.

– Чему вы хотели бы научиться?

– Играть на гитаре. Но разучить аккорды мне никогда терпения не хватит.

– В «Спартаке» кто-нибудь играет?

– На сборы Леха Зуев постоянно с собой ее таскал. Он отлично на гитаре играет, да и стихи неплохие пишет. Пластинку собирается выпустить. Но футбол не бросает. С этого сезона играет за Подольск на КФК.

– Вы наверняка пытаетесь представить собственную жизнь на год-два вперед. И какой представляете?

– У нас, футболистов, жизнь от контракта до контракта. Мой договор со «Спартаком» истекает 31 декабря 2008 года, так что планы строить пока глупо.

– Тревожит неопределенность с контрактом?

– Сейчас меня гораздо больше тревожит судьба нашей собаки породы чиа-хуа-хуа. Чапа был в деревне у родителей под Харьковом и пропал. То ли заблудился, то ли украли. Знающие люди говорят: если через три дня собака не вернулась – шансов нет. А тут уже неделя прошла. Дочка плачет, жена плачет...

Что касается контракта, то я готов к любому развитию событий. Из «Спартака» и не такие люди уходили. В любом случае жизнь не заканчивается ни на контракте, ни на футболе, ни даже на «Спартаке», как бы тяжело для наших болельщиков это ни звучало.

– А что жене подсказывает интуиция?

– Говорит: «Не парься. Все будет нормально». Ну как ей не поверить?