ГОЛЛАНДСКАЯ ТРОЙКA

– Вы, Эдгар Давидс, Арон Винтер, Патрик Клюйверт, Кларенс Зеедорф, Джимми-Флойд Хассельбанк и Франк Райкард родом из Суринама. Чем вас кормили ваши отцы, что получились в результате великие футболисты?

– Не знаю, в чем причина или причины, просто так уж получилось... В Голландии много выходцев из Суринама, мы же были представителями второго поколения перебравшихся оттуда и родились уже в Голландии. Не думаю, что нас подталкивало желание что-то там доказать, пробиться...

– Ходят слухи, будто Бобби Робсон чуть было не подписал вас для своего «Ипсвича»...

– Нет, не было такого! А вот «Арсенал» в начале 80-х мною интересовался.

(История, которая сделала футбольный мир 80-х именно таким, каким он стал. В 1981 году у тогдашнего наставника «Канониров» Терри Нила появилась возможность подписать юного таланта по имени Руд Гуллит всего-то за 35 тысяч фунтов. «Харлем», в котором начиналась славная карьера великого голландца, тренировал англичанин  Барри Хьюз. Он прекрасно знал Нила через второго тренера «Арсенала» Дона Хауи (они вместе играли за «Вест Бром») и периодически сливал информацию по местным талантам. Гуллит дебютировал в команде в 16 лет, тогда он играл в центре обороны. Команда вылетела из элиты, после чего Хьюз перевел паренька в нападение, тот забил 14 мячей и стал игроком года во втором дивизионе. Нил прилетел, посмотрел одну игру и решил, что Гуллит не сможет заиграть в Англии: «Он умел обращаться с мячом, это бесспорно. Однако он показался мне сликом ленивым и недисциплинированным, он играл, когда хотел».

Хьюз убеждал и клялся, даже сбросил цену («Харлему» очень нужны были деньги, и Барри, просивший сначала 200 тысяч фунтов, был согласен и на 35 штук!), однако Нил остался непреклонен. Несколько лет спустя Хауи позвонил старому другу: «Ты был прав насчет Гуллита». С тех пор, когда Гуллит, меняя клубы, поднимался по карьерной лестнице все выше и выше, Нил неизменно получал открытки от Хьюза. С напоминанием – какой ты, мол, чудак на букву «м»... – Ред.)

– Когда Марко ван Бастен забил ТОТ гол в финале Евро-88 в ворота сборной Союза, признайтесь, ведь что-то куснуло вас – мол, вот гаденыш, теперь все забудут про меня?! А ведь именно вы, получается, забили победный мяч.

– Нам крупно повезло, что Марко на том турнире набрал потрясающую форму. Я чувствовал себя выжатым, глаза лезли из орбит от усталости, а ван Бастен почти не играл весь сезон из-за травмы, он был самым свежим из нас. И потому мы старались просто доставить ему мяч, а уж он делал все остальное. Неправда, что все решил мой гол. Формально это так, но мы в финале не показали своей лучшей игры, нам было очень нелегко, и чудо-удар Марко нас спас. У него тогда получалось буквально все!

– Вам не надоедало, что вас вспоминали непременно в одном ряду с двумя вашими товарищами по сборной? Ведь тогда только так и говорили: Райкард, Гуллит и ван Бастен.

– Да ну, придумаете такое! Разве плохо быть в такой компании? Никто и никогда не скажет, что Марко и Франк – плохие игроки, а потому быть с ними вместе – великое чувство!

– Если бы у вас была такая возможность, какого голландского игрока вы бы порекомендовали Сильвио Берлускони купить четвертым?

– О, это непростая задачка, и вовсе не потому, что пришлось бы выбирать лучшего среди худших! Как раз наоборот. В то время мы были на самом пике. Может быть, я взял бы в «Милан» Ханса ван Брекелена, но в «Милане» проблем с вратарями не было.

ПЕРСОНАЛЬНАЯ ОПЕКА

– Что вы можете сказать об опыте работы с Берлускони? Он действительно лез во все вопросы, в том числе и в раздевалке?

– Сильвио я могу назвать одним из лучших президентов футбольного клуба, с которыми мне доводилось пересекаться. Честно говоря, лучшего президента я не мог себе желать! Он регулярно посещал нас, невзирая на занятость. Сильвио был рядом всегда, победили мы или же проиграли.

Он много говорил с нами, делился своим опытом, пытался подсказать, как в аналогичной ситуации он поступал в своем бизнесе. Сильвио хотел добиваться успеха всегда и во всем. Он очень хотел, чтобы «Милан» играл в определенном стиле – с шиком, блеском, красотой. Сильвио следил, чтобы никогда не выносили сор из избы, потому работать в «Милане» было одно удовольствие.

– Доставила ли вам удовольствие победа в одну калитку над «Стяуа» в финале Кубка чемпионов 1989 года? Со стороны, честно говоря, было не очень интересно наблюдать, как вы раскатываете соперника, превосходя того на две головы!

– Да мне что с того? Борьбы в том финале не получилось вовсе не из-за слабости соперника, а потому что мы показали невероятно сильный футбол. Да, кому-то, может быть, стало скучно, но мы играли, я бы сказал, идеально. Самое главное – было забито много мячей, а людям это нравится больше, чем финал со счетом 0:0. В полуфинале «Милан» разбил «Реал» 5:0, от нас ожидали чего-то в таком же духе, и когда Марко забил румынам перед перерывом второй мяч, мы поняли, что Кубок – наш. Восхитительное чувство!

– Кто из вас троих – Гуллит, Райкард, ван Бастен – больше значил для «Милана»? Кто был лучшим?

– О, что-то неважнецкий вопрос вы задали... Мы не чувствовали, будто кто-то из нас значит для команды больше, мы ощущали каждый себя частью одного целого, и без нас, частичек, картина «Милана» никогда не получилась бы столь красочной и запоминающейся. Мальдини, Барези...

Нам нужны были все! Если кто-то отсутствовал, игра «Милана», конечно же, менялась, однако в целом она не страдала, потому что мы были сильны именно командой. Кому-то, конечно, доставалось больше внимания, однако никто не чувствовал себя особенным.

– Когда Франк Райкард плюнул в Руди Феллера в плей-офф ЧМ-90, о чем игроки говорили между собой на поле? Считали ли вы, что Франк виноват? Почему он сделал это?

– В тот момент я не очень-то понимал, что произошло. Просто я был в другой части поля. Райкард ведь защитником был, а я форвард – мы были заняты разными вещами. Для меня стало сюрпризом удаление. В раздевалке мы потом спрашивали друг друга – в чем, мол, дело? Могу сказать, что тот проступок был очень некстати, ведь Голландия на мундиале играла неважно и дополнительные проблемы нам были не нужны. Ни Райкард, ни Феллер с тех пор те события не обсуждали.

– Вы провели значительную часть своей карьеры в Италии, где расизм, прямо скажем, распространен. Что вы испытываете, когда и сегодня футболистов унижают по расовому признаку? Можно с этим что-то сделать?

– Сейчас есть антирасистские камлании вроде Kick It Out. Не знаю, можно ли сделать больше. Расизм возникает из невежества. Когда мы побеждаем, все в порядке, все счастливы и довольны, но когда возникают проблемы, сразу начинается поиск козлов отпущения. «Они занимают наши рабочие места!» Это, по-моему, невежество чистой воды.

– Какая позиция на поле была вам по душе?

– Персональная опека!

ПЬЮЩАЯ МАТЬ – ГОРЕ В СЕМЬЕ

– Что вы подумали об уровне футбола в Англии, когда перешли в «Челси»? Наверное, после Италии вы отдыхали, а не играли?

– Мне понравилось, особенно отношение фанов, которые выражали восторг по поводу любого удачного действия: точная передача, мягкий прием мяча, подкат. Футболисты очень ценят такое отношение. В «Милане» ко всему относились спокойнее, к победам привыкли быстро. В Англии я мог показать все свое мастерство, использовать весь накопленный опыт. Даже болельщики соперника вели себя идеально, поэтому я получал удовольствие от каждой игры. Конечно, поначалу было нелегко оказаться среди игроков, которые уступали бывшим моим партнерам, но я довольно быстро влился в здешнюю жизнь. Я хорошо владел английским, я часто встречался с товарищами по команде, чтобы узнать больше о жизни в Англии. В: свою очередь, я пытался помочь команде в отношении к делу: распорядок дня, питание, сон – все это очень важно и требует неукоснительного выполнения. Новые игроки принесли с собой новые идеи, а остальные приспосабливались к новому режиму.

Хотя первое время со мной произошло два странных случая. В гостинице я видел, как женщину преклонного возраста – ей было хорошо за пятьдесят – совершенно пьяную вели под руки двое мужчин. Я был в шоке! Я только представил, что испытал бы, кабы та женщина оказалась моей матерью! А потом на дискотеке я увидел, как девушки пьют прямо из бутылки. До того я лет восемь не видел ни одного пьяного, а пьяную женщину не встречал и того дольше!

– Стал ли для вас проблемой силовой английский футбол? Вам доводилось пересекаться ранее с такими крутыми парнями как, скажем, Винни Джонс?

– О, Винни! Помню, у меня был с ним один инцидент. Я владел мячом в углу поля, когда заметил, что Джонс летит на меня. Успел подпрыгнуть, но все равно получил по ногам, хотя и не больно. Винни удалили с поля, и он был просто вне себя от ярости. Причем не столько из-за самого факта красной карточки, а потому что он толком мне не вставил! Каждый раз, когда мы пересекались на поле, он старалась двинуть меня локтем или что-то в этом роде. Но вне поля мы часто общались и стали друзьями. Он говорил мол, это моя игра, в этом моя сила.

– Это правда, что вы пытались запатентовать парик аля Руд Гуллит?

– Чего? Нет, конечно!

– Вы знали о том, что Харлей-Дэвидсон выпустил мотоцикл «Парень Руд»?

– О да, но я не имею к этому никакого отношения. Это все идея клуба «Челси». Опережая ваш вопрос, скажу, что у меня этой модели не было, я и не просил ее. В Милане у меня был как-то «Харлей», но спустя пару месяцев я отказался от этой идеи – слишком опасно. И не потому что опасен сам мотоцикл – опасно то, что тебя могут не заметить на дороге. В общем, «Харлей» я продал, и, хотя люблю мотоциклы, с тех пор не имею к ним отношения.

И СНОВА О СЕКСУАЛЬНОМ ФУТБОЛЕ

– На время Евро-96 вы стали аналитиком на Би-Би-Си. Наверное, неприятно было работать на матче Англия – Голландия, который завершился разгромом вашей родной сборной 1:4?

– В тот день Англия играла намного лучше, поэтому мне ничего не оставалось, как признать очевидное. Правда, было нелегко, потому что англичане просто сошли с ума от счастья. Они были уверены, что обязательно станут чемпионами, ведь «футбол вернулся домой», а их сборная к тому же показывает потрясающую игру. Боюсь даже представить, что случилось бы, кабы Англия все-таки выиграла тот чемпионат!

– Что все-таки значит термин «сексуальный футбол»? Не жалеете, что использовали однажды эту фразу и с тех пор она вас везде преследует?

– Жалею, конечно. Впервые я сказал эту фразу на матче Чехия – Португалия, потому что стиль игры португальцев казался мне сексуальным привлекательным. С тех пор «сексуальный футбол» всплывает везде, где я появляюсь. «Ну так что, ваша команда покажет сексуальный футбол сегодня?» Что ж, по крайней мере, эта фраза будет всегда ассоциироваться со мной.

Что значит этот термин... Посмотрите на игру «Барселоны». Она играет легко, элегантно, она очень привлекательна.

– А кого вы можете назвать сексуальным футболистом? Ну, в футбольном смысле, конечно же...

– Мне очень нравился стиль игры Руи Кошты. Зинедин Зидан, конечно же. Гленн Ходдл играл так же. Внешний вид значения не имеет, только стиль.

– Футбол или секс?

– Мне нужно и то, и другое. У них много общего. Футбол нужен для того, чтобы развлечься, снять напряжение, получить удовольствие. С сексом то же самое. Футбол хорош тем, что здесь ты все делаешь в команде, точно так и в сексе, потому что занимаешься им с любимым человеком.

– Как вам удалось убедить полузащитника «Челси» Эдди Ньютона в том, что он таки способен играть в Премьер-лиге? Наверное, это самый большой ваш тренерский успех?

– Эдди умел играть. Он сделал второй гол в финале Кубка Англии 1997 года, и то был самый великий момент, который я пережил как тренер. Эдди был виновен в одном из голов, который «Челси» пропустил в предыдущем финале, но он искупил свою вину с лихвой. Он был отличным игроком на позиции опорного хава, вместе с Деннисом Уайзом он составил отличную связку. Однако из-за странной манеры бега у него были серьезные проблемы с коленями, что мешало ему играть.

О, ВРЕМЕНА! О, НРАВЫ!

– Сможете описать Кена Бейтса пятью словами?

– О, маловато будет! На самом деле я никогда толком не общался с ним. Мы редко пересекались, потому что у Кена было дел невпроворот, он перестраивал, обновлял стадион. Бейтс никогда не интересовался делами команды. В самом начале нашей работы я сказал ему: «Чтобы стать серьезным клубом, нужно привести в порядок стадион, но при этом нельзя забывать о команде. Без команды достойного уровня все эти усилия пропадут. А если на таком шикарном стадионе будет играть классная команда, спонсоры в очередь выстроятся!» Именно над этим мы работали.

– А вот если бы вам, тренеру «Челси», тогда подбросить все те деньги Абрамовича?

– Что было бы? Не знаю! Мы добились неплохих результатов с куда меньшими деньгами, мне не в чем упрекнуть игроков. Они учились друг у друга, они выкладывались на поле без остатка. «Челси» играл в качественный, зрелищный футбол. А что было бы, если б у меня была возможность тратить миллионы Абрамовича, никто не знает. Да и время было другое.

– Объясняя причины вашего ухода из «Ньюкасла», вы сказали, что посторонние беспардонно вторгались в вашу частную жизнь. Какой именно случай стал последней каплей?

– Мне не нравилось, когда бульварная пресса обсуждала мои личные дела так, словно это касается кого-то кроме меня и моей семьи. То, что происходит у меня дома, не должно никого волновать. Но это давление стало отнюдь не единственной причиной моего ухода. Это только верхушка айсберга.

– В вашем последнем матче в «Ньюкасле» вы проиграли «Сандерленду», оставив в запасе Алана Ширера. Может, не следовало этого делать?

– Я и сегодня считаю, что принял правильное решение. То, что случилось после, не изменило моей уверенности в этом. Недавно я беседовал с болельщиками на радио и спросил у них, стало ли лучше с тех пор, как я ушел. Говорят, не стало, поэтому, наверное, я был прав. Тренеры, которые работали в «Ньюкасле» после меня, тоже пытались убрать Ширера, но у них ничего не получилось. Алана слишком обожают и боготворят там. Поэтому я подумал: коль мне не дадут сделать ничего изменить, будет лучше уйти. Прошли годы, но ничего не изменилось, никто так и не смог убедить меня в том, что я был неправ.

– Вообще, кажется, что у вас всегда были проблемы с ветеранами. Может, вам не хватало уверенности в себе?

– Да, проблемы у меня были всегда. Но это не только со мной так. Игрокам не нравится, когда они остаются в запасе. Так что же? Возраст значения не имеет, чепуха также утверждение, будто я не мог найти контакт с игроками в возрасте. Например, помните, кто в моем «Ньюкасле» играл правого защитника? Уоррен Бартон. Так в команде его ненавидели все, а у меня с ним не было никаких проблем, потому что меня устраивала его игра, он играл и был всем доволен. Личные симпатии тут ни при чем. Иногда в клубе слишком долго ничего не меняется, и в такой ситуации просто жизненно важно ввести свежую кровь. Конечно же, не всем это понравится, конечно же, будет много недовольных. Но так надо, потому что каким бы мастером ни был футболист, когда у него пропадает страсть к игре, от него нужно избавляться.

Президент «Ньюкасла» не хотел, чтобы я уходил, потому что он знал – я прав. У меня были честные отношения с ним, и я сказал ему: «Я не могу ничего изменить, я не могу избавиться от Ширера. И вы ничего не измените, потому что у вас будут серьезные проблемы. Мне не нужны деньги, я уйду просто так». И дело не в самом Ширере. Дело в том, что когда ты пытаешься что-то изменить, тебе нужна поддержка. Но если эти изменения заденут слишком много людей, лучше уйти. Я знаю, что поступил правильно, хоть и не хотел уходить. Мне нравилось в «Ньюкасле», мне нравились болельщики, все было на высшем уровне.

ХУЖЕ РАБОТЫ ТРЕНЕРА ЛУЧШЕ НЕТ

– Простившись с «Ньюкаслом», вы сказали, что «работа тренера – ужасная штука». И тем не менее спустя время вы приняли «Фейенорд».

– Нет, работа тренера – отличная работа, но временами она бывает ужасной. Проблема в «Фейенорде» заключалась в отсутствии контакта с президентом. Мы общались по электронной почте, его никогда не было рядом. Позже он признал эту свою ошибку. Когда твои болельщики устраивают на трибунах беспорядки, тебе лучше быть там, иначе возникают сомнения: а вообще этим клубом хоть кто-то управляет? Когда нужно было принять важное решение, случалось так, что мне не с кем I было посоветоваться.  Мне очень жаль, что так получилось, потому что я люблю  «Фейенорд» и принял предложение скорее сердцем, а не головой. Но работать в таких условиях было невозможно.

– Вас удивили успехи Франка Райкарда в «Барселоне» и Марко ван Бастена в сборной Голландии? Не возникло ли у вас чувства ревности к ним?

– Меня удивило лишь то, на сколько быстро к ним пришел успех. Когда ты сам был хорошим игроком, тебе легче руководить хорошими игроками, потому что ты понимаешь их. Франк вылетел с роттердамской «Спартой», и это подтверждает, насколько сложно руководить игроками которые на пару шагов отстают от тебя. На высоком уровне легче донести свои идеи до игроков. То же и в случае с Марко. Когда в сборной его окружали отличные игроки, все складывалось удачно, а вот в «Аяксе» видите как получилось... Но зависти или злорадства у меня нет. Я рад за них.

– В Лос-Анджелесе вас раскритиковал ваш же игрок Абель Шавьер, который утверждал, что вы запугали в команде всех до единого, разве что за исключением Дэвида Бекхэма, и выглядели слишком самонадеянно.

– Тогда он еще сказал: «Гуллит считает, что ошибаются все, но только не он». Это не так. Решение тренировать «Гэлэкси» было моей ошибкой. Райкард тренировал в разное время «Спарту» и «Барселону», я как будто одновременно работал с этими двумя командами. С одной стороны, в моей команде был Бекхэм и Лэндон Донован, а с другой – игроки очень низкого уровня.

... НЕ МЕШКИ ВОРОЧАТЬ!

– У вас на голландском ТВ одно время было свое ток-шоу. Потом этим же стал заниматься нынешний тренер сборной Аргентины. Так это Диего Марадона украл вашу идею?

– Нет, конечно, ничего Диего не крал. Но мне нравилась моя работа. Я беседовал с самыми разными людьми: Виктория Бекхэм, Антонио Бандерас, Нельсон Мандела, Борис Беккер, Кайли Миноуг... Было здорово!

– Задавать вопросы легче, чем на них отвечать?

– Безусловно. Но у меня есть одно серьезное преимущество над журналистами. Я знаю, что такое быть знаменитым. Я знаю какие вопросы следует задавать, а какие нет. До тех пор, пока ты не касаешься тем, которые твоему собеседнику неприятны, беседа протекает в приятном русле, ты узнаешь много интересных историй, собеседник открыт и настроен доброжелательно. Главное – не переходить рамки. А журналист может долго и мило беседовать с вами, а потом оглоушить «серьезным вопросом».Знаменитости боятся этого. Вот почему со мной они чувствовали себя спокойно и непринужденно.

– У вас были разногласия с вашим тестем Йоханом Круиффом по футбольным вопросам?

– Он не совсем мой тесть, он – брат отца моей супруги Эстеллы. А разногласий у нас не было – мы почти не пересекаемся, он в Барселоне живет.

– Вы говорили несколько лет назад, что из вас получился неважный отец. Что так? И изменилось ли что-то с тех пор?

– От предыдущих двух браков у меня четверо детей, и я не дал им все то, что должен был дать. С детьми от нынешнего брака я стараюсь проводить все свободное время, но раньше было совсем не так. Со старшими детьми я стал ближе только сейчас, и они могут подтвердить, что как отец я очень переменился.

(Как и у Пеле, у Гуллита шестеро детей от трех жен. С первой, Ивонн де Врис, они прожили с 1984 года по 1991-й, родили дочерей Фелисити и Шармейн. Кристина Пенса был супругой с 1994 года по май 2000-го, родила сына Квинси и дочь Шейенн. 3 июня 2000 года Руд сочетался законным браком с Эстеллой Круифф, с нею и живет до сих пор. Племянница великого «Летучего голландца» подарила Гуллиту сына Максима и дочь Жоэль. – Ред.)

– Скажите, а вам встречался когда-нибудь голландский футболист, у которого не было бы своего мнения по любому поводу?

– Нет, конечно! Такого быть не может в принципе! Голландия – маленькая страна, и нам кажется, что мы знаем все на свете. Иногда это мило, но часто только создает проблемы. Впрочем, уверенность в том, что мы все знаем и умеем, помогает нам добиваться успехов вдали от родины. В Голландии для всех места не хватает.

«ДУРИК. ТЫ ЗАЧЕМ УСЫ СБРИЛ?»

– Почему вы отказались от усов? Может, вернетесь к прежнему имиджу?

– В мое время усы были в моде, особенно среди молодежи. С усами ты казался старше. Помню день, когда я решил избавиться от них. На базе в Миланелло я смотрел на свое отражение в зеркале, и мне пришла в голову идея сбрить эту красоту. В конце концов, это было бы оригинально! И, конечно, я произвел фурор. Всех интересовало, почему я, дурик, усы сбрил. Может быть, я отрастил бы усы снова, но моя нынешняя жена меня прибьет!

– Вы до сих пор играет на перкуссии и на бонго?

– Перкуссия? Нет, нет, нет! Бонго? А это откуда вы взяли?.. Хотя нет, постойте, мне кажется, я знаю, о чем речь. Однажды на телевидении я шутки ради стучал по лысине Аттилио Ломбарде будто это бонго! Это был единственный случай в моей жизни, когда я играл на этом музыкальном инструменте.

– Честно, вы расстроитесь, если вдруг окажется, что Господь Бог – женщина?

– Я не думаю, что Бог – нечто физическое. Бог – в душе каждого из нас. В прошлом людям нужно было создать конкретные образы, иначе вера становилась какой-то неконкретной, что ли. Потому появились Бог и дьявол. Бог – он в нашем сердце и в нашей совести, в наших поступках. В мире очень много проблем, а проблемы создают люди. Люди – это одна большая проблема!

– Верите в загробную жизнь?

– Надеюсь, что-то такое есть. Не знаю. Но было бы не плохо получить еще один шанс!