EUROCУРКИС

Президент украинской федерации футбола Григорий Суркис привечал нас как родных. Для кого еще в выходной откроют знаменитый Дом футбола и будут водить по залам и музею?

К середине дня подъехал Григорий Михайлович, пожертвовав субботним общением с семьей. Мы ожидали увидеть его в привычных пиджаке и галстуке, но он выглядел демократично. Легкий свитер, джинсы, замшевые туфли. Вместе с нами смотрел трансляцию из Ахтырки, где играло киевское «Динамо».

Он ждал вопросов о Euro-2012. Его нынче мало кто спрашивает о другом. Мы тоже не обошли вниманием одну из самых актуальных для Украины тем. Но нам куда интереснее был сам Суркис. Или как метко назвал нашего собеседника, имея в виду нынешний этап его биографии, сопровождавший нас украинский журналист – EuroСУРКИС.

– Был в вашей жизни момент, после которого резко повзрослели? – В 21 год, когда родилась дочка. Сразу почувствовал себя мужчиной, появилась огромная ответственность. Тогда я действительно повзрослел.

– Пришлось зарабатывать? – Я и до этого зарабатывал. Понял, что надо воспитать человека. Дать нечто большее, чем деньги.

– В каком возрасте заработали первые деньги? – Лет в пятнадцать. Что-то купил, что-то продал…

– Каждый человек в юности совершал какие-то глупости. Вы тоже? – Если вглядитесь в мое лицо – увидите следы студенческих дуэлей. Возможно, если б я был умнее… Или – взрослее… Или – взрослее и умнее…

– То что? – То этих шрамов не было бы. Я ведь вполне мог остаться без глаз.

– А подробнее можно? – Защищал девушку. Ехал в автобусе с товарищем и его подругой. Рядом – компания, понеслась нецензурщина и все такое. Выступил против троих парней. А закончилось банальной дракой, где я уже был один.

– Почему один? – Вышли из автобуса, товарищ с девушкой уехали в другом направлении, а я побрел к дому. Там меня и поджидала уже знакомая троица. Никак не думал, что они меня будут выслеживать.

– Судя по шрамам, не кулаком вам досталось. – Лезвием. Шрам шел через все лицо, щека висела. Этот эпизод давно забыт. Полагаю, сегодня я чувстую себя лучше, чем они.

– Представляем реакцию ваших родителей – когда сын приходит домой с висящей щекой. – Дома я оказался не скоро. Потерял много крови, когда меня нашли. Мой отец врач, ему позвонили – и я попал в то отделение, где он был заведующим. Прежде такие раны шили на скобках, а на моем лице опробовали новую технологию. Поэтому шрам такой скромный,  а мог быть сантиметров в пятнадцать.

– Были ситуации, когда вы сказали: «Слава богу, что у меня есть охрана»? – Честно говоря, охрана не добавляет спокойствия. Постоянно с тобой чьи-то глаза, разные люди. Но охрана – это словно джентльменский набор. Приложение к Mercedes или BMW, на котором ездишь. Другой вопрос: как ты воспринимаешь телохранителей? Считаешь ли их членами семьи? Заботишься о них или нет?

– Заботитесь? – Спросите у них. Думаю, и охранники, и водитель ответят «да». Они избавляют меня от лишних мыслей.

– Сами за руль садитесь? – Это мое отличие от большинства богатых людей. Свой бронированный Mercedes часто вожу лично.

– Первый Mercedes в вашей жизни появился еще при Советской власти? – В 91-м году. Мог купить себе любую машину раньше, но тогда это было бы воспринято неправильно. Другие не могли себе такого позволить.

КАРТИНА ДЛЯ ГОРБАЧЕВА

– Возвращаетесь памятью в те времена? – Конечно. В моей жизни было множество учителей. Но вот какое дело: едва человек оставляет свое кресло, о нем большинство знакомых забывает. А я воспитан по-другому. Мои друзья до сих пор – первый президент Украины Леонид Макарович Кравчук, второй президент Леонид Данилович Кучма, многолетний мэр Киева Валентин Арсеньевич Згурский… В 91-м году трудно было представить, что возможно попасть на прием к Михаилу Сергеевичу Горбачеву. А у меня получилось. Помог Згурский.

– Что за вопрос решали, помните? – Отчего ж не помнить? Горбачев стал Нобелевским лауреатом. Я решил подарить ему картину американского художника на тему библейских сюжетов: на фоне дикой природы мальчик держит в руках крохотного ягненка. Передал ее Горбачеву в Георгиевском зале Кремля.

– Зачем вам это было нужно? – Для рекламы своего бизнес-проекта. В Штатах была развита торговля по почте – и четырем миллионам американцев мы предложили купить копию этой картины с оригинальной подписью художника. Но это не слишком интересно. Важно другое: я встречался с Горбачевым. Человеком, вклад которого в историю так до конца и не понят.

– Судьба самой картины вам известна? – Не представляю, где она сейчас.

– Ваш кабинет тоже весь в картинах. Какая из них особенно дорога вашему сердцу? – Вот три пейзажа за вашей спиной – французского художника Буржуа. Все они потрясающе подходят к этому интерьеру. А дома у меня большая коллекция. Есть Шишкин, например. Люблю все предметы, которые меня окружают.

– Одного издателя спросили: «Что бы вы вынесли из дома в случае пожара?» Он ответил: «Сто лет одиночества» Маркеса». Что вынесли бы вы? – Если б пришлось срочно эвакуироваться, я бы смотрел, где мои близкие. Все остальное в этот момент не волновало бы.

ПАРТБИЛЕТ В СЕЙФЕ

– Вашего коллегу, бывшего спартаковского президента Андрея Червиченко, мы как-то спросили: «Если отобрать все ваши миллионы, через год снова будете миллионером?» «Конечно, – кивнул он. – Если голову не оторвут…» – Кто-то говорит – «я сам всего добился». Я же достаточно критичен к себе, и такая формулировка мне не подходит. Повезло встретить людей, благодаря общению с которыми что-то заработал. И не хочу даже думать о том, что стану нищим. Впрочем, я настолько осторожный человек, что мне никогда не придется все начинать с нуля.

– Вы не выглядите осторожным. Кажется, что риск – это ваше. – Знаете, когда-то я работал начальником управления комплектации киевского райисполкома. В моих руках были строительные материалы. Облицовочная плитка, линолеум, паркет, сантехника – сумасшедший дефицит! Меня преследовал соблазн стать очень-очень богатым. Только это значило идти по лезвию ножа, нарушать закон. Тот самый риск, о которым вы упомянули. Но как говорил Остап Бендер, есть четыреста абсолютно честных способов разбогатеть. Оттого моя нога все время была на тормозе.

– Это не так просто. – Сложно, если у человека жажда накопления сильнее сознания того, чем ты рискуешь. Твои страдания – это лишь твои страдания, но есть еще семья. Вспоминаю об этом и задаю себе вопрос: разве я надену одновременно два костюма? Или часы сразу на обе руки? В 92-м году в Киеве образовалась «великолепная семерка». Семь легальных миллионеров: я, Згурский, мой друг Виктор Медведчук, возглавлявший Союз адвокатов Украины… И однажды Медведчук сказал: «Мы будем заполнять декларации и платить налоги».

– Зачем? – Вот! Некоторые из миллионеров с изумлением взглянули на него и задали тот же вопрос.

– А вы задали? – В том-то и дело, что нет. Налоги надо платить. И мы официально декларировали доходы.

– Легенда 80-х Артем Тарасов как-то партвзносы заплатил со своих миллионов. – Я миллионером стал, когда Союз уже распался. Партвзносы платить не довелось.

– Вячеслав Колосков партбилет по сей день держит в рабочем сейфе. При случае показывает корреспондентам. – Мой тоже лежит в одном из кабинетов, в сейфе. Я его сохранил, заполняю платежную ведомость (улыбается). Если Коммунистическая партия вернется – достану, скажу: «Пожалуйста, возьмите взносы.» История страны – в том числе и моя история. Быть может, я превратился в успешного человека еще и потому, что партия воспитывала последовательных людей. Умеющих думать и руководить. Я честен перед самим собой – это главное.

СТО ОТЖИМАНИЙ

– Любопытную фразу недавно произнес Евгений Гинер: «Я сам могу отдать последнюю рубашку, но украсть у меня ничего нельзя». Готовы повторить то же самое? – Не хотел бы выглядеть человеком, у которого можно что-то украсть. Но это было.

– Расскажите. – Уличил одного из собственных охранников. Я в тренажерном зале, а он шерстит по карманам. Выгнал вора. И дал по физиономии. Я этому парню квартиру купил, помогал… Надо уметь прощать, но некоторые вещи забыть невозможно. Ты доверяешь человеку свою жизнь – а выясняется, нельзя было доверить даже брюки.

– В мемуарах одного футбольного агента, имевшего с вами дело, говорится: «Суркис никогда ничего не забывает». – С годами человек меняется. Суркис легко забывает то, что ему не нужно. Из ячейки памяти необходимо удалять все, что мешает в нее занести новую информацию. Раньше я хранил в голове тысячи телефонов.

– А записная книжка? – У меня ее сроду не было. Сейчас в голове держу номера разве что близких. А до сорока лет помнил все. Гордиться тут, однако, нечем. Склероз у людей потому и появляется – перезагружают сознание лишней информацией, которая мешает жить. Теперь есть компьютеры, секретари, – зачем мне помнить и делать то, что должны запоминать и делатьони? Лучше выкрою время на тренажерный зал.

– В зал ходите каждый день? – Если в Киеве или где-то на отдыхе – шесть раз в неделю.

– И не надоедает? – Ребята, так не будет же ни здорового тела, ни здорового духа! Бодибилдингом занимаюсь много лет, таскаю на тренировках от 7 до 15 тонн металла! Недавно забарахлил желудок, запретили подходить к тренажерам. Заодно операцию сделал, гланды удалил – в моем-то возрасте! Чувствую – выбит из привычного ритма жизни, скопилась злость к себе, к обстоятельствам. А штанга эту злость снимает.

– А на что злитесь? – Сижу с журналистами, рассуждаю про Euro-2012. И тут мне с недоверием задают вопрос: «Неужели вы альтруист?» Все считают, что Суркис палец о палец не ударит без личной выгоды.

– Взрываетесь? – Отвечаю: «Конечно, нет! Я не альтруист!» У людей, как слышат, тут же глаза разгораются – наконец-то Суркис признается, сколько на этом денег заработает. Да, я амбициозный и честолюбивый человек. Но мои амбиции в том, чтобы принести пользу стране. Хотя мог бы себе позволить качаться в гамаке с сигарой. Пусть никогда и не курил.

– У Вячеслава Фетисова в кабинете стоит штанга. У вас ничего такого не припасено? – Второй мой кабинет находится в офисе киевского «Динамо». Там шикарный фитнес-центр. Дома есть тренажерный зал. После развода со второй женой перебрался жить на базу в Конча-Заспе. Когда-то ее выстроил как президент «Динамо» – аналогов этой базе в Европе нет. Сейчас осталось тренажеры завезти в Дом футбола. Тренажерный зал меня будет преследовать всегда. Иногда чувствуешь – устал, вот-вот сорвешься. Но берешь штангу – и все проходит. Злиться можешь только на себя: взял вес или не взял.

– Сто отжиманий – для вас не проблема? – Продемонстрировать?

– Почему после развода жили на базе? Что, предыдущей семье квартиру оставили? – И квартиру, и еще много чего. Но с моими родителями дружит и первая, и вторая, и третья жена. У меня двое детей, разница в возрасте между ними громадная. Дочке 35 лет, сыну два годика. Три внука. Родителям в этом году, тьфу-тьфу, на двоих будет 170 лет. Папе 88, маме – 82. Как раз накануне пятидесятилетия моего младшего брата Игоря отпразднуют 60 лет совместной жизни.

У меня удивительная семья. Такая теплота, такая любовь друг к другу! Если прилетаю в 3 часа ночи и не звоню родителям – получаю по мозгам так, что лучше в следующий раз позвонить. Моя семья – мое богатство.

– Кто же вас научил жесткости – в такой-то семье? – Да какой я жесткий? Это снаружи. Руководителю мягким казаться нельзя. Но в душе я сентиментальный.

– Самый ваш жесткий поступок как президента «Динамо»? – В 94-м принимали в Лиге чемпионов «Спартак». Спонсор Лиги – Ford. А Виктору Леоненко, который забил два гола, после матча вручили Audi. Ее выкатили на беговую дорожку, Витя на этой машине круг почета по стадиону дал. И у нас возникли проблемы со спонсором. С теми, кто это устроил и нарушил регламент Лиги чемпионов, у меня был очень жесткий разговор.

ГРАНИТ И ПЛАСТИЛИН

– А случалось ли вспылить в общении с Лобановским? – Валерий Васильевич был упрямым человеком, но в силу интеллигентности грань не переходил. Хотя логику его поступков не всегда можно было понять. У него, например, рано закончили играть Калитвинцев, Леоненко, Коновалов, Беженар. Отлично играли, постоянно были в основном составе, и вдруг Лобановский заявил: «Эти игроки мне больше не нужны. Делайте с ними, что хотите».

– Не возражали? – Какое право имел возражать? Если б начал спорить – за результат должен был бы отвечать я, а не он. Умение разделить зоны ответственности, не чувствовать себя начальником во всем – большая наука. К тому же я всецело доверял Лобановскому.

 Он был потрясающий человек. С одной стороны, мягкий, как пластилин. С другой – гранитная глыба. Администратор «Динамо» Саша Чубаров рассказал как-то случай из союзных времен. Прилетела команда после тяжелейшего матча в Тбилиси, впереди – выездная игра в еврокубках против «Рапида». Ребята попросили Чубарова сходить к Лобановскому, чтобы тот разрешил взять с собой в Австрию жен. Сам Чубаров был уверен, что это бесполезная затея. Но Лобановский неожиданно согласился, только спросил: «А они готовы взять на себя ответственность за результат? Тогда – не возражаю». Жены полетели с командой, а «Динамо» выиграло – 5:1!

Помню, когда с братом решили вернуть Лобановского из Эмиратов, в него мало кто верил. Один товарищ вообще заявил: «С ума сошли, зачем вам памятник?» Да и сам Валерий Васильевич поначалу отнесся к нам настороженно.

– Почему? – В 93-м он был одним из тех, кто не верил в искренность намерений братьев Суркисов возродить великий клуб. Прежние руководители «Динамо» быстренько распродали прекрасную команду и пускали деньги на что угодно, кроме футбола. Устраивали, к примеру, выставки для жен, которые внезапно превратились в искусствоведов и начали переправлять за рубеж картины украинских художников.

– Как же вы уговорили Лобановского вернуться? – Он долго не соглашался. Потом я узнал, что Лобановский на неделю заглянул в Киев. Попросил динамовского администратора Гришу Спектора позвонить ему и сказать: «Наше предложение по-прежнему в силе. Если Валерий Васильевич снова ответит «нет» – к этому вопросу возвращаться не будем».

– Блефовали ведь? – А что было делать? Лобановский дал добро на встречу. Мы приехали к нему домой на улицу Суворова. И договор состоялся.

ЛОБАНОВСКИЙ И МОЯ МАМА

– Вы как-то рассказывали, что родители не пропускают игр «Динамо». В их-то возрасте! – За последние десять лет они были практически на всех матчах «Динамо» и сборной Украины! Лобановский, помешанный на приметах, ни одну женщину в самолет не пускал. Исключение составляла лишь моя мама. Однажды Валерий Васильевич взял жену на выезд, «Динамо» проиграло, и он сказал: «Адочка, все. Больше летать не надо».

Великое счастье, что сегодня имею возможность общаться с родителями. Папа любит сам пройтись по магазинам, мама может отправиться в парикмахерскую. При этом знают – если куда-то уйдут из дома и меня не предупредят, после им скажу: «Дорогие родители, забудьте о том, что я буду вам звонить и рассказывать, когда прилетаю, когда возвращаюсь…» Вот утром они укатили по делам, а я в этот момент был в тренажерном зале, звонок туда не проходил. И мне от родителей принесли записку: «Не волнуйся. Мы уехали». Так у нас принято. Если спросите, без чего не могу жить, – отвечу: «Без семьи и футбола». С ними связана вся жизнь. Дедушка был почетным членом союзной Федерации футбола. У нас в доме бывали легендарные люди – Качалин, Маслов, Старостины. С братом летали в Москву на все финалы Кубка СССР с участием киевского «Динамо». Дружил семьями с Блохиным и Буряком. А на футбол впервые попал, когда мне было два года. И помню каждую секунду того матча на стадионе имени Хрущева – так назывался «Олимпийский».

– В два года?! – Да. Я уже в годик папу поразил. Он забыть не может, как мы переезжали на новую квартиру. Было много чемоданов. Я стоял на улице, следил за разгрузкой вещей. Так пока последний чемодан не занесли, домой не пошел.

– Сами еще играете в футбол? – Интересная тема... Спустя месяц после нашей победы в Кардиффе состоялся очередной всеукраинский День футбола. Под окнами моего кабинета футбольное поле. Я в прошлом вратарь. Посмотрите на мои пальцы – живого места нет. Можете так выгнуть, как я?

– Трудно. – А мне легко. Так вот, ко второму тайму я переоделся, приготовился выходить. А за моей спиной стоял вице-президент федерации Борис Воскресенский и причитал: «Григорий Михайлович, может не надо? Я в 2006 году играл в Берлине, что-то себе порвал…» И накаркал!

– Что случилось? – Шла подача с фланга, я выпрыгнул. Вся тяжесть на одной руке. В эту секунду в меня врезается бугай килограммов на 120 из студенческой сборной. Не ломаю ключицу, к счастью, но вывих получаю приличный. Торс у меня закачанный, просто так вправить на место не удавалось. Мышцы не могли расслабиться. Сделали наркоз – и вправляли вручную. Было это год назад.

– Карьеру футболиста этим матчем закончили? – Обижаете! У меня сын растет – как с ним не играть в футбол?!

– Последний ваш спор с братом на футбольную тему? – По поводу молодого нападающего «Динамо» Александра Алиева. У того заканчивался контракт, и брат не горел желанием его продлевать. Говорил, что Алиев себя исчерпал. Я полагал иначе. В юношеской и молодежной сборной он и Милевский считались первыми талантами. У Алиева есть все – техника, чувство гола, шикарный удар. Нужен был тренер, который бы в него поверил. Как сейчас верит Семин. Я бы ни за что не стал спорить с братом, вдобавок на повышенных тонах, если б речь шла о каком-нибудь иностранце. Хочет уйти – скатертью дорога. Но у Алиева – украинское гражданство, и я смотрю на него, как на потенциального игрока сборной.

– Игорь Михайлович говорит, что всегда первым идет на мировую после ваших ссор. – Я трепетно отношусь к брату, иногда даже перебарщиваю. Его, 50-летнего человека, опекаю как ребенка. Наверное, мое излишнее внимание его раздражает. Можем сильно поспорить. Месяц назад на дне рождения моего сына Игорь улыбнулся: «Теперь у тебя есть Славик, будешь все время уделять ему. И я в свои 50 смогу избавиться от ощущения, что ты хочешь заменить мне папу, дай Бог ему здоровья…»

НЬЕТО РУКИ НЕ ПОДАМ

– Как отреагировали на слова Йожефа Сабо, который заявил в интервью, что в конце прошлого года «Динамо» сдало матч «Металлисту»? – Ко многим высказываниям Йожефа Йожефовича отношусь, как к изречениям человека, который безумно устал. Он в депрессии. Но в это состояние загнал себя сам. Не надо брать на себя больше, чем можешь. Истерия не должна застилать разум. А то на глазах всей страны разбираются конфликты – Сабо в раздевалках вышибает дверь, крушит умывальник, унитаз... Для управления такой командой, как «Динамо», требуются тонкие инструменты. Сабо же убежден, что крик или оскорбительная тирада принесут больше пользы.

– Сабо психологически устал? – Да. Хотя у него динамовская душа и человек он – замечательный. Если я кого-то и прощал без конца, так это Сабо – учитывая дружеское расположение. Не хватит пальцев, чтобы сосчитать, сколько раз Сабо возвращался в «Динамо». Моя мягкотелость проявлялась в том, что каждому уходящему тренеру «Динамо» я пытался найти место в системе клуба. А его сменщику приходилось считаться с тем же Сабо, который оставался вице-президентом. Семин первый тренер после Лобановского, который сумел создать в «Динамо» отличный микроклимат. У него нет любимчиков и старейшин, которым было бы все позволено.

– Есть в мире футбола человек, которому не подадите руки? – Испанский судья Ньето. Помните историю с шубами, когда «Динамо» отлучили от еврокубков? Это была месть.

– Чья? – Тех, кто не хотел, чтобы Суркис стал президентом «Динамо». Это люди из предыдущего руководства клуба. Знаю, кто готовил эту спецоперацию. Бригада арбитров во главе с Ньето за несколько лет до этого уже судила в Киеве и приезжала на тот самый склад, где были шубы. Ньето сам попросил съездить туда снова – иначе зачем бы мы испанцев потащили по складам?

– Вы сделали так, чтобы Ньето пожалел о своей выходке годы спустя? – Дипломатичность и присутствие в высших эшелонах европейского футбола заставляют меня уйти от ответа на этот вопрос.

– На выборах президента УЕФА вы поддержали Леннарта Юханссона, а не Мишеля Платини. Не колебались? – Есть поза, а есть – позиция. Я не мог предать Юханссона. Если бы поступил иначе, перестал бы себя уважать. Он пожилой человек, перенес сложнейшую операцию. При нем я состоялся как функционер в УЕФА, стал членом исполкома. А Платини я сказал: «Мишель, ты друг, но истина дороже». И ни разу о своем поступке не пожалел. А ведь рисковал не только креслом в исполкоме УЕФА на ближайшие четыре года, но и нашей заявкой на проведение Euro-2012.

– Знали еще до выборов, что победит Платини? – Нет, конечно. У действующего президента в таких случаях всегда больше шансов. Но отыскались люди, которые в последний момент предали Юханссона. Я искренне поздравил Платини с победой, сейчас у нас великолепные отношения. Мишель нормальный человек и понимает – если я не сдал Юханссона, то не сдам и его. Сегодня, когда после выборов прошло больше года, можно утверждать, что Платини – на своем месте. У него масса новых идей, в том числе, по реформе Лиги чемпионов. Он изменил представление всех о том, как должен работать президент УЕФА. Платини живет в Женеве или Ньоне, сам принимает решения, а не отдает это на откуп администрации, как бывало прежде. Благодаря своему авторитету вместе с Блаттером ликвидировал G-14 – источник смуты в клубном футболе.

СЫНА НАЗВАЛ В ЧЕСТЬ КОЛОСКОВА

– Платини уже несколько раз публично выражал беспокойство тем, как идет подготовка к чемпионату Европы-2012. – Платини думает об исключении рисков. Я не обижаюсь на него, какие бы жесткие слова он ни произносил. Из личных бесед знаю: Платини со своим штабом настроен помочь Украине и Польше преодолеть любые трудности.

– В январе вы говорили: «За прошедшие девять месяцев мы больше потеряли, чем приобрели. Бумаги и планы готовы, в реальности ни один город, включая Киев, не продвинулся ни на шаг». – Да, у нас пока только на бумаге все благополучно. Нужно создать хороший инвестиционный климат в стране. Нынче же инвесторам и подрядчикам приходится два года собирать 500-600 разрешений, можете себе представить? Я не собираюсь нагнетать обстановку. Понимаю, что наша страна никогда не проводила ничего подобного. А в УЕФА строгие оценочные характеристики: с каждым финалом европейский чемпионат должен выглядеть лучше и лучше.

– Насколько мы знаем, принят меморандум о сносе торгового комплекса возле «Олимпийского». Это важное решение? – Не было бы сноса – не было бы чемпионата. В правилах УЕФА  четко записано, что в случае экстремальной ситуации зритель должен покинуть стадион за 15 минут. Будьте любезны обеспечить. А бетонные конструкции торгового комплекса не позволяли выполнить эти требования. Пять лет тема сноса «Троицкого» будоражила Украину. Пять лет я боролся с ним. Скажу откровенно: не получили бы Euro – нам бы этот монстр убрать не удалось.

– Разрушением «Троицкого» вы наверняка нажили врагов среди влиятельных людей. Вас это тревожит? – Не стремлюсь, чтобы меня все любили. Защита национальных интересов важнее, чем интересы одного инвестора. Даже такого мощного, как инвестор «Троицкого». Фирма «Юджин» наполовину выкуплена русским бизнесменом Вадимом Новинским. Я с ним знаком. Кажется, Вадим понял смысл моих слов: если финал не проведут на «Олимпийском», виноват будет он. И никто другой.

– Какой из городов вызывает у вас наибольшую озабоченность? – Любой город сегодня в совокупности – не готов. Надо расселить туристов, дать им развлекательную программу, отстроить стадионы, дороги, аэропорты. Для сочинской Олимпиады большинство объектов сооружают в открытом поле. Мы же вынуждены не столько строить, сколько реконструировать. А это обходится дороже. И, в отличие от Сочи, 80 процентов наших финансовых потоков на организацию чемпионата Европы – инвестиции. Еще один вопрос: у нас претендуют на проведение матчей Euro шесть городов, а УЕФА допускает четыре. В Ньоне меня прямо спросили: «Когда определитесь с городами?»

– Что ответили? – Сказал: если все наши города сумеют подготовиться, попрошу вас пересмотреть формат. Пусть принимают все шесть или хотя бы пять городов. В строительстве инфраструктуры они обязаны конкурировать между собой.

Кстати, после того, как в Кардиффе объявили, что чемпионат Европы пройдет у нас, мне дозвонился один российский корреспондент. Спросил, какие у меня планы. Ночку, говорю, посплю – и займусь тем, чтобы Россия получила право на Олимпиаду в Сочи. В этой победе есть и мой вклад. Такой же, как в успехе Украины есть вклад моего большого друга – Вячеслава Колоскова. Между прочим, я сына в его честь назвал.

НИ ОДНОГО ВСТАВНОГО ЗУБА

– Вы совершали безумные поступки во имя любви? – Во имя любви я разошелся с первой женой и не имел счастья в полной мере воспитывать дочь. При моем трепетном отношении к детям, уход из семьи можно назвать безумным шагом.

– Что бы вы хотели попробовать из того, чего никогда не делали? – В космос полететь не хочу – есть еще земные дела. Все остальное уже испытал.

– С парашютом прыгали? – Да. В двадцать лет захотелось новых ощущений.

– И как? – Нормально. А лет в шестнадцать сиганул «солдатиком» с десятиметровой вышки. На глазах у девушек. Меня друзья представили как знаменитого чемпиона по прыжкам в воду.

С водой и другая история связана. В начале 80-х в Ялте сидели с друзьями за столом. Подошел парень: «В море слабо окунуться?» А на дворе апрель, вода ледяная, градусов девять. Все выжидательно смотрят на меня. Ну, я и пошел. Когда выходил на берег, думал, кондрашка хватит. Бросился в сауну для интуристов на пляже. Сидит бабушка у входа: «Сынок, не могу пустить, там иностранцы». «Тогда хоть водки налейте!» – кричу. Чудом оттаял.

– Старости боитесь? – Если б вы увидели моего отца, в жизни не поверили бы, что ему под девяносто. Мечтаю в его возрасте сохранять такое же настроение и чувство юмора. Старость – когда человек уже не в силах себя обслуживать. Но это не про меня. В 58 лет не ощущаю себя немощным. Не стареть мне помогает любимая жена, которая младше меня на 30 лет. Сплю по четыре-пять часов – и мне хватает. У меня до сих пор ни одного вставного зуба! Последние несколько лет практически не вылезал из самолета. Думаю, мало кто отмахал в воздухе столько верст, сколько я за это время. Особенно перед Кардиффом.

– Когда последний раз смеялись над собой? – Над собой посмеюсь, если увижу, что наша страна не способна организовать на высоком уровне чемпионат Европы. Впрочем, очень надеюсь, что до этого не дойдет. А звонко, до слез, хохотал пару дней назад. Няня сына, выключая вечером мультфильм, говорит: «Славочка, идем спать». Обычно в таких случаях начиналась истерика. А тут двухлетний мальчишка сложил руки на груди и удивленно поднял глаза: «Света, это шутка?»

– У кого вам бы хотелось попросить прощения? – Только у вас.

– За что? – Пора заканчивать с вопросами. Хочу посмотреть футбол. Если буду следить в полглаза, «Динамо» сегодня вообще не забьет…